Кожа горела, может потом останутся синяки, но это лучше, чем быть найденной утром околевшей. Ветер стих и землю заметно приморозило, изо рта Кларк, при выдохе, вылетали прозрачные облачка пара. Агнес стала расшнуровывать ботинки, её несчастные ноги совсем казалось, отсутствуют, девушка истерично хихикнула, - вот теперь точно правда! И в место ног у неё острые косточки! Последняя фраза была сказана голосом, изображающим пугающего детей рассказчика. Пальцы вверх… вниз… вверх… растереть стопу. "Шабнак!" Уже не помогает, ноги остаются ледяными. На горящие огнём ободранные запястья, она уже внимания не обращала, ноги были важнее. Кларк попыталась встать, непривычно чужие, ноги не хотели гнуться. «Надо было оставить его там! Сейчас бы уже грелась у тёплого очага в Бойнях!» Девушка с сожалением думала об упущенном времени и силах. "А он ушёл и бросил меня!" Холодный, тяжёлый воздух сковывал движения. То время, что она находилась одна, уже казалось ей вечностью.
Из темноты вынырнул мужской силуэт. Сердце Агнес радостно стукнуло и тут же остановилось, это был не бородатый. Видимо кто-то из баньдюганов забрёл сюда в поиске наживы. «Вот и всё». Девушка покорно закрыла глаза, «всё кончено», только рука Кларк инстинктивно шарила по земле ища чего-нибудь поувесистей. Глаза девушки распахнулись, её пальцы наткнулись и хищно сжали небольшой камень. Мужчина склонился… "Пора!" Рука с камнем, описав дугу, ударила…
Если бы не то время, проведённое в ледяной воде и те потраченные силы, когда она тянула бородатого, то маленькая женщина не дождалась бы своего Рата. А Людоедка погрела бы свои конечности, как и хотела…  Но сил не хватило, и движения были слишком медленные. Мужик увернулся и перехватил её руку. Агнес застонала от бессилия и закрыла глаза.
- А ты действительно опасна, Людоедка! – Мягкий насмешливый баритон, заставил взглянуть на говорящего, - и это твоё обещанное спасибо?
Она всхлипнула и обмякла. За ней пришли! Из ослабшей руки выпал камень. Напряжение спало, забирая с собой остатки сил (и душевных в том числе). Её нервы не выдержали, из груди вырвались глухие рыдания. Мужчина закинул её руку себе на шею и подхватил Людоедку на руки.
- Тшш, тихо. Всё кончилось, - он, словно ребёнка качнул её и понёс в сторону дома. Агнес расслабилась. Внезапно она напряглась и чуть не выпрыгнула из удобного ложа. «Рог!»
- Там торба! Забери! – девушка забилась в его руках. "И плевать на ботинки, главное Рог!"
- Вот ведь дьявол! Ещё секунду назад умирала, а теперь бегать готова! – Он посадил Кларк на землю и ушёл обратно к дому. Через пару минут руки Агнес жадно впились в грязную торбу. Рат снова подхватил девушку и зашагал в дом. Кларк счастливо закрыла глаза. Её мерно покачивало на сильных, тёплых руках, и девушке вновь захотелось спать.
Яркий свет лампочки резанул по векам, и она недовольно поморщилась.
Рат кивнул в сторону Похмельного. - Нате, держите своё "сокровище"! Мужчина пронёс её в кухню к очагу и посадил в небольшое кресло.
- Отогревайтесь, и что бы духа вашего здесь не было, - он хохотнул, - ты представляешь, Лиза? Она чуть было не прибила меня там. Вот уж воистину Шабнак воплоти! Он, похохатывая, смотрел на жену, держащую приготовленные сухие вещи. Агнес с идиотски-счастливой улыбкой и ошалевшим лицом пялилась на троицу, тиская в руках жутко грязную торбу.

Отредактировано Agnes Clark (2010-09-19 23:10:17)

Адриан раздраженно отбросил холодную руку Давида. Уж не ты ли, гад, на хворость жаловался минут эдак пять назад?
- Если у меня и песчанка, то только благодаря контакту с доктором, ночующим в заражённом районе, и вскрывшего моего отца без перчаток и маски. Не забывай, идефикс украсть Симона у тех, кто охраняет его тело как святыню, пришла именно тебе в голову, медвежатник недоделанный, так что не искушай судьбу, называя мои идеи бредом. - Гнев, скрытый за повседневной снисходительностью гаруспика, начал потихоньку брать своё, нашёптывая ему мысли о безумной мании Рубина: кромсать тела чьих-то отцов. Однако, не привыкший давать своим демонам волю, он быстро переключился на другую мысль- Людям, занимающимся грязной работой во время эпидемии, стали выдавать странную одежду из подсобок театра. В большинстве своём они похожи как раз на эту неуклюжую птицу, только в более изощрённом понимании Марка Бессмертника. - уж кто-то, а он точно разум с детства разум потерял - Не знаю, зачем они вообще нужны были театру, изображали обитателей Южного полюса или ещё чего лихое, но факт остаётся фактом - нам нужно присвоить парочку таких, пока их совсем не раздали "добровольцам". Но даже если нам удастся завладеть маскировкой, и под видом санитаров зайти с парадного хода, то нам без удачного отвлекающего фактора далеко не удрать. В прочем если ты не знаешь, кто таков Горбун, чем промышляет и в чём его можно заподозрить, то тебе лучше действительно посчитать мимолётным бредом.

Гостеприимный хозяин, тепло жилья после холода на улице, горячий чай - что может быть лучше? Ясное дело, что ничего. Их быстро привели в дом, сходу вручили сухие полотенца, Арнольду принесли теплые вещи, отогрели, отпоили. Приятное тепло распространилось по телу после рюмки местного зверского пойла - твирин, кажись? - и кровь скорее побежала по жилам. Арнольд удобно расположился на кухне и беседовал с хозяйкой, скорее даже пил горячий напиток, как вдруг пришел и сам Рат, принесший девушку.
- Нате, держите своё "сокровище"! - и усадил ее там же на кухне на кресло перед каминчиком. Вот так-так! Пронеслось в голове. Эге, да, как говорят, знакомые все лица! Только час назад она угрожала выесть его глаза! Не сказать, что у него была сильная память на лица, но такое было сложно позабыть: мерзопакостные угрозы, сверкающие глаза, чуть не клацанье зубов… ну просто вылитая кандидатка на пулю в живот! Неуравновешенная, ее-то он едва и не подстрелил. Вот те и на, с кем попал в яму.
- Отогревайтесь, и что бы духа вашего здесь не было, - хозяин усмехнулся, - ты представляешь, Лиза? Она чуть было не прибила меня там. Вот уж воистину Шабнак воплоти!
- Эге, - задумчиво протянул Арнольд, - знал бы кого тащу, едва ли начал бы…
Ему стало даже смешно, что все так получилось. Глупо, конечно, но ведь и не очень плохо. Он сербнул из кружки и посмотрел на мужчину, спасшего их.
- Хозяин, я тут минут с полчасика еще посижу, может, быстрее, а там буду отчаливать, - Арнольд кашлянул и продолжил. - Кстати, не скажешь ли, эм, - он задумался, как бы так получше вопрос сформулировать, - а кто это, или что это такое - Шабнак? - сразу осекся, поняв, что сморозил откровенную глупость. Хозяин и его жена посмотрели на Арнольда с глазами, полными нескрываемого изумления, только рты пораскрывали, так что он поспешил исправиться:
- Не Шабнак, а, эм, - протянул снова он, подбирая слова, - а… людоедка тут у вас какая-то живет в Кожевенном? Тут недавно с… - он снова осекся на полуслове. Про Чарли рассказывать не надо лишний раз. - Короче, я так слышал, что детвора какую-то Людоедку высматривает, кажись, возле дома вот ее, - он указал на Агнес, которая отогревалась перед огнем и, судя по всему, прислушивалась к беседе. Беседа с Чарли по дороге к дому породила несколько интересных мыслей, в частности взаимосвязь с местом нахождения малого и психованной бабой, живущей там же. Арнольд посмотрел на присутствующих. Хозяева дома были удивлены, первым оправился муж.
- Эх-хе, - он усмехнулся, - славно пошутил. Эт, дражайший, она и есть, все ты верно понял. Людоедка пред тобой сидит, в том креслице.
Тем временем его жена выскочила куда-то и они остались втроем.
- А вы что, не вместе разве? - удивился Рат.
- Да не совсем… - он похлопал по карманам. - Почтенный, деньги мои в плаще лежат, что возле той же злополучной ямы остался. Сходим, возверну должок. Сколько с меня причитается?
Девушка же начала шевелиться в кресле и к ней повернулись.

Арнольд с хозяином молча посмотрели на попытки Агнес покинуть кухню, на лице Арнольда невольно выползла улыбка, которую он просто был не в силах сдержать. Слова девушки не столько уязвили, сколько рассмешили его. Явно она ожидала от него какой-то характерной реакции, о которой он понятия не имел ровно никакого, а потому лишь только улыбнувшись, он отвернулся и хлебнул из чашки твириновой настойки и поинтересовался у хозяина:
- Она, видать, знаменита здесь. Всегда такая подорванная? - хохотнул Арнольд и шумно выдохнул после опрокидывания в себя очередной порции странного напитка. - Какие еще прутья, сокровище ты мое? Чего тебе мерещится?
Тем не менее на колкость Рат отреагировал совершенно неожиданно и поменявшись в лице поманил к себе Арнольда, тихо сказав:
- Сосед, поосторожней с языком, неровен час, режут их, языки эти ваши поганые, усекаешь? Поосторожней с этой бабой, не смей грубить, - по лицу было видно, что это буквально рефлекторный ужас, но не столько за самого себя, сколь, наверное, за остальных. - Варежку-то подшей. Свалите отсюда, так и разбирайтесь сколько влезет, а тут изволь помалкивать.
- Милашка, не забыла ль как мне пару часиков тому назад грозилась выесть глаза и передать бренное тело на растерзание полуживотным обитателям Термитника? - с сарказмом в голосе спросил Арнольд. Незнание с кем говоришь, твирин и просто природные качества - все это и продолжило его речь. Услышала ли она его? Вроде, вцепилась, от боли аж побледнела, могла и мимо ушей пропустить. Хозяин же во время этой тирады менялся несколько раз в лице ("Чего это гад вытворяет?! Каков негодяй же, ну?! К Суок преждевременно захотелось? Да что же этот идиот мелет ей?!"), но в конце концов резко ткнул оратора в бок кулаком и прошипел:
- Ты, кажется, уходить собрался? Так не задерживайся! - сказал Рат с перекошенным ртом и сверкающими глазами. - Проваливай, сосед!
Арнольд немного опешил и поперхнулся. Явно язык нынче сослужил ему не самую добрую службу. Неужто она тут в почете? Мелькнула мысль: "Да хрена ли, у них тут такой бред творится, что не удивительно". Но Рат явно намеревался поколотить его за недостойное по его, Рата, меркам поведение, и держаться долго уж не станет. Потому Арнольд немного сник, раздражало ощущение, что девка за ним смотрит явно недобрым взглядом. Атмосфера в комнате ухудшалась.
Впрочем, в комнату прибыла жена Рата с какими-то не очень свежими бинтами и бутылью твирина, и своим появлением нарушила естественный ход событий, которые вполне могли перерасти в скандал. Все повернулись к ней. Теперь Арнольд обратил внимание на раны на запястьях девушки. "Ой как нехорошо вышло-то…" - с сожалением отметил он. При взгляде на принесенное тряпье ему стало неприятно. Если взять эти тряпки, да еще и к ним прибавить ту бурду, которая наверняка была в бутылке, да совместно обработать те ее раны, которые были откровенно неприятными даже на взгляд, то едва ли девка отделается простыми ссадинами. Гангреной может попахивать, и возможно укорочением рук. Там ведь явно не просто содрана кожа, там как бы ткани глубже не повредились.
- Голубушка, давай-ка руки на перевязку, - и Лизавета засуетилась вокруг девушки, которая снова вернулась в свое кресло. Судя по ее взгляду, ей самой была не очень в радость идея перебинтоваться этим, но хозяйка это понимала: - Прости, Агнес, другого нету! Честно-честно. Потерпишь, бедненькая?, - Засуетилась женщина, и Агнес протянула руки. Арнольд же тем временем отправил остатки твирина в глотку, поднялся из-за стола и изрек:
- Спасибо вашему дому за гостеприимство, пойду я. Рат, я сейчас сгоняю за плащом, там деньги. Я вернусь, не обману. Поверишь? - хозяин небрежно кивнул, мол, знаю, иди скорее. Явно ему визит этой парочки был не по душе. Арнольд поежился в чужой, но такой сухой одежде и направился к выходу. Раздавшееся шипение заставило его обернуться: закусив губы Агнес стоически переносила перевязку и смачивание ран напитком, но лицо говорило само за себя. Что-то перемкнуло в голове и стоя в дверях обратился к раненой:
- Слышь, сокровище, пошли ко мне. У меня там хоть раны нормально осмотрим да по-человечески обработаем. Что скажешь? Ну, ты того, подумай, а я пока за плащом сгоняю!
Не дожидаясь ответа он вышел на улицу и отправился к яме за плащом. Идти стало не в пример лучше.

Отредактировано Arnold Pokhmelnoj (2010-09-23 02:51:30)

Агнес в который раз убедилась, что разговаривать  с людьми было бесполезно. Они либо боялись, как это делало семейство Рата, либо презирали как бородатый, и те, и другие ненавидели. Она много раз говорила Исидору, что они и люди не совместимы так же, как молоко с селёдкой, но он настаивал на своём. Сердце кольнуло. Кларк чувствовала себя виноватой после того, что сделала с его душой. «Я не собираюсь сейчас думать об этом!» Она попыталась сосредоточиться на чём-нибудь другом. Рыжий изрыгал своё недовольство и, судя по его словам, он даже не понимал, о чём говорит. Рат перепугался не на шутку… Она сделала ещё шаг и люди стали совсем ей безразличны. Хотя нет, если бы они чудесным образом испарились, то Кларк могла бы повыть, а так приходится до боли  закусывать губы. Вкус своей крови не нравился Агнес, а вот попробовать красную жидкость бородатого она бы сейчас не отказалась. Агнес пожалела, что её прозвище не отвечает её сущности. « Заткнись придурок! Они, от страха сейчас вышвырнут обоих! Это ж надо, за несколько минут настроить против себя хозяина дома! На такое даже я неспособна. Вот спасибочки, вот удружил! Сам в сухом, согрелся, Твирин лачет, а мне опять на мороз и в мокром!?»Девушка с сожалением смотрела на сухой хозяйский свитер. Кларк бы с удовольствием убралась отсюда. Но идти в сыром она не самоубийца и на таких ногах девушка далеко не уйдёт. Меж тем мужики чуть не дошли до драки. Агнес уже открыла, было, рот, что бы заорать на обоих… Ей стало дурно! Лиза принесла тряпки и чистый твирин. Девушку запоколачивало, «может для начала внутрь?» Нет, эту людскую дрянь она под страхом смерти пить не будет! – Слушай, а может мазь, какая или порошочек есть? Агнес помнила, что Бурах обрабатывал раны не твирином. - Прости, Агнес, другого нету! Честно-честно. Потерпишь, бедненькая?  Девушка обречённо кивнула и опустилась обратно в кресло, иначе она просто побоялась упасть. Людоедка зажмурилась и, вытянув руки, отвернулась. Рыжий направился к выходу, он проскочил мимо кресла, где женщина забинтовывала ей раны. Глаза открылись. От бородатого напахнуло подозрительно знакомо. «Да нет, не может быть. Мне просто показалось». Она тряхнула головой, отгоняя от себя дурные мысли. «Это, поди, твирин, вон как его в себя закидывал». Мысли смелО, если раньше руки ныли, и их саднило, то теперь она просто хотела убить того, кто сейчас поливал их из проклятой бутылки. Девушку трясло.
- Слышь, сокровище, пошли ко мне. У меня там хоть раны нормально осмотрим да по-человечески обработаем. Что скажешь? Ну, ты того, подумай, а я пока за плащом сгоняю!
Она, открыв рот, резко обернулась. Рат уже закрывал дверь. Видимо он ухватился за слова брошенные Рыжим. – Может и вправду, с ним пойдёшь? Он ведь, что-то вроде доктора, поможет чем…- Он виновато опустил глаза, - ночь на дворе, спать пора. Конечно, кто же Людоедку ночевать оставит?! Агнес грустно улыбнулась. Женщина закончила перевязку, девушка сразу прижала руки к себе и стала их покачивать.
– Как скажешь, хозяин, мои слова в силе, нужна буду, зови. «Что же делать-то? Для начала…»Она наклонилась к женщине и зашептала ей на ухо. Та кивнула, выскочила из комнаты, утягивая за собой мужа и через несколько минут вернулась с холщовой сумкой и сапогами. Агнес уже стояла, переодев свитер. Из сумки достали брюки, и девушка первый раз за долгое время почувствовала себя почти счастливой. Вот только бы ещё никуда тащиться не нужно бы было, и восторгам Кларк не было бы предела. « А всё виноват бородатый! Зачем хозяина разозлил!?» Кларк от досады сплюнула. «Чтоб тебя по дороге порвало! Чтоб ты обварился чем!» Внезапно губы Людоедки разошлись в злорадной улыбке. Агнес вспомнила Смита, и улыбка стала сладкой-сладкой.
- Ну, что ж, кладоискатель рыжий, ты только вернись, Сокровище согласна!
Взглянув ей в лицо, Лиза перекрестилась. Плетущая Сеть ухватилась за нить. Когда в дверь снова постучали, Кларк с упакованными мокрыми вещами стояла на пороге и шипела сквозь зубы, ноги всё же болели. Семейство делало вид, что этого не слышит. Рат открыл дверь и впустил Арнольда. Агнес глянула на него исподлобья - Не передумал ещё? Нет, так пошли, чего людей задерживать? Она отвела от него свой взгляд, что бы шабначата, рвущиеся наружу, не спугнули Арнольда.

Отредактировано Agnes Clark (2010-09-25 00:06:16)

О, эта человеческая жадность! Людоедка смотрела, как Рат прибирает отслюнявленые Рыжим купюры. Лиза виновато заглядывала ей в лицо и теребила рукав надетого на девушку свитера. Стоять было тяжело, и Агнес опёрлась о стену. Снова пронёсся знакомый Агнес запах. Похмельной разложил свои хахаряшки, и стал перекладывать их в принесённый Ратом мешок. Кларк впилась взглядом в круглые стекляшки «Так вот чья та дрянь, а то-то я думаю, что так мерзко выглядит» Девушка вспомнила плавающий харчок и её передёрнуло. Она отвернулась к Лизе:
- Возле дома, где Рат меня нашёл, ботинки мои остались, пусть он их заберёт, – женщина глянула вопросительно, - байки про ноги помнишь? То-то, прибери обувку. Им и так хватит сплетен, а ботинки найдут, сразу с Шабнак свяжут: зачем костеногой обувь? Скажут - притворялась человеком, да ещё этого – она кивнула в сторону Арнольда, – приплетут. Со мной ведь был. Узнают, что приют давали, несдобровать вам будет.  – Лиза прикрыла руками живот, на её лице проскользнула тень ужаса, она понимала, как разбираются с теми, кто водился с Шабнак. Похмельной стал учить Кларк манере поведения в его доме «Нужен ты мне, как прошлогодний снег. С тобой говорить, только язык свой пачкать. Да еслиб не возможность под крышей твоей укрыться, или силы потерянные при вытаскивании тебя, видел бы ты тут меня, ага, десять раз». Она мысленно сплюнула и вновь повернулась к женщине. - И о просьбе моей не забудь, очень прошу, сделайте! Пора было уходить.
      Морозный воздух сжал в своих объятьях ещё не согревшееся тело Кларк. Девушку передёрнуло, покидать тепло дома совсем не хотелось. Агнес с сожалением двинулась вслед за бородатым. Конечно же, она почти сразу отстала. На скользкой, подмороженной тропке, девушка рисковала буквально жизнью, она неуклюже передвигалась, стараясь не упасть и удержать в руках свёрток с торбой и мокрыми вещами. «Чтоб тебе пусто было. Пусть старый зубастый номарх, ведя свой состав через Степь, кусками твоей плоти откупается от Земли!» Ноги, болтаясь в свободной обувке, вспыхивали болью. Плакать хотелось сильно, но не моглось. Не при нём! Поэтому мысли занимали проклятья. «Видит же, коровий огузок, что еле ноги перетаскиваю, мог бы хоть свёрток забрать. Сын дохлой рыжей крысы, хоть бы не бежал так». Девушка глухо и тихо вскрикнула, её нога попала в какую-то ямку и Агнес не удержавшись, упала на одно колено. Боль стала нестерпимой. Слезинка выкатилась из уголка глаза, Людоедка стиснула зубы. «Да пошли вы все! Я лучше сдохну, чем…позову». Она, побелев, схватилась за куст высокой степной травы и, потянув за него, встала на ноги. Клочья тумана выползали с низин и медленно стлались по земле.  Агнес помяла в ладони оборванные листья травы, поднесла руку к лицу и вдохнула их густой аромат. Степь, близкая, родная, до щемящего чувства внутри, мать Степь. Боль стала тише, как-то глуше, не такой резкой что ли. Агнес выдохнула и пошла дальше.
Правда сказать - пошла, это громко сказано. Обувь женщины оказалась ей мала, и пришлось надевать сапоги Рата, а они были минимум на три-четыре размера больше. В этих огромных сапожищах Агнес напоминала голенастого гусенка, неумело ковыляющего по двору. Девушка догнала остановившегося Арнольда и услышала только окончание фразы:  ...не передумала заходить?  «А что надо было?» Закономерный вопрос возник в голове. Агнес не понимала как, согласившись на что-то, потом пойти на попятную. Для неё договор был однозначно дороже денег. Кларк на секунду приостановилась и, увидев строение, выглядывающее из тумана, медленно потащилась дальше.
- Не с руки мне передумывать, вернее не с ноги. Агнес не останавливаясь, упорно шла к дому. Она понимала, что если сейчас остановиться, то больше она не сможет сделать ни шагу. Смешно выворачивая ноги (только вот ей было совсем не до смеха), девушка дошлёпала до ступеней и с глухим стоном опустилась на них. Ей уже было начхать, ошиблась она строением или нет, больше она никуда не пойдёт и помрёт прямо здесь. Агнес положила свёрток рядом с собой и, шипя, стянула с ноги сапог. Стопы распухли и побагровели, став действительно похожими на гусиные. «Ладно, хоть не почернели», - девушка думала, что будет гораздо хуже, - «а это ничего, это пройдёт». Она подняла взгляд на приближающегося Арнольда.

Отредактировано Agnes Clark (2010-09-26 22:43:35)

Они наконец-то избавились от проблемной парочки. Рат пожалел уже, что с ними связался. Одна его бабой обозвала, ну хорошо не обозвала, но намекнула, а второй вообще мелет, чего, ни попадя. Рат чертыхнулся, он знал обычаи степняков очень хорошо, и понимал, что какие бы раздоры у Кларк с Укладом небыли, но они за своих разорвут любого. А соседушка его безголовый, проблемы, своими словами, на голову-то Рата призывал. Ну, хоть заплатил, мужчина прикинул, сколько он за час ничего ни делая, заработал. Ноги иногда скользили по начавшей замерзать дорожке. Да он бы в жизни никуда не пошёл ночью-то, но его Лиза чуть не скандал устроила: Сделай, как сказано, а сама трясётся вся. И с чего бы это ей, Людоедка так приглянулась? Ну, насчёт ботинок ладно, права Шабначка, но вот просьба её… Мужчина покачал головой и, убрав подмышку сумку с агнесовскими ботинками, растворился в темноте улицы

Пока он шарил в карманах в поисках сигарет, выданных Ратом, и спичек, девушка дошла до крыльца и тяжело села. Молча Арнольд наблюдал, как она снимала сапоги, шипела от боли. Стало ясно, что с ногами непорядок. "Эх, ну на кой ты ко мне прицепилась?" - грустно подумал Арнольд, вздохнул и направился к дому. Раз уж взялся за дело и притащил ее сюда, то чем отправлять ее обратно, милосерднее просто добить. Потому надо действовать, спрятать сигареты. Он подошел к ней, склонился к ногам и чиркнул спичкой. Да, неприятно. Обморожение, правда, относительно нестрашное, спасти ноги вполне можно.
- Потерпи, Кларк, несколько минут, - тихо сказал Арнольд и шмыгнул носом. - Мне нужно время, чтоб приготовиться, потому я тебя занесу в дом, там подождешь, - с этими словами он скинул мешок и с некоторым трудом взял Агнес на руки, чтоб занести в дом. Все-таки давно он не занимался физкультурой, и одно дело тащить мешок, другое - тело. Но он кое-как вошел в темный коридор через заботливо оставленную открытой юными ворами дверь и положил девушку просто на пол. Температура в доме была выше, чем на улице, но в этом... коридоре?.. ненамного.
- Тут подождешь. Постарайся аккуратно их растереть. Ну да ты поди и сама в курсе, - он отошел от прислоненной к стене девушки к двери и начал шарить там руками в поисках выключателя. Еще сегодня утром работало. Щелкнул выключатель, лампочка под потолком тускло осветила помещение. Стороннему наблюдателю могло бы показаться странным: живет ли тут кто? По крайней мере, именно такое впечатление производило открывшееся девушке помещение: уж слишком нежилым и грязным, давно неубранным выглядел этот коридор. Ободранные обои, пыль и обрывки каких-то бумажек, мелкие предметы, шурупы, словом, здесь явно давно не убирали. И сколь давно не убирали, столь же особо и не желали. Как бы там ни было, но хозяин этого жилища обещание выполнил, Арнольд, побродив в глубине дома в каких-то комнатах, пощелкав выключателями, в конце концов вернулся с флягой коньяка, флаконом спирта, тазом едва воды комнатной температуры, полотенцем и принялся растирать замерзшие ноги девушки водой, потом спиртом, потом полотенцем.
- Сейчас займусь твоими ногами, потом переместимся в смотровую и займемся твоими руками, - коротко сказал Арнольд и присел возле нее, протянул стакан спиртного напитка. После же молча принялся за ноги.
Когда девушка смогла осознанно пошевелить пальцами на ногах, ей вручили какие-то носки и опять-таки туфли, вероятнее всего Арнольда. Потом так же на руках донесли по коридору до двери, которая была путем в другое измерение: из заброшенного, мертвого дома они переместились в помещение, которое ну никак не вязалось с тем коридором; они из захламленного и ободранного коридора через маленький тамбурочек с небольшим шкафчиком переместились в больничное помещение с белыми кафельными стенами, полное светом от нескольких ярких ламп, где вместо затхлости так же разило формалином, спиртом и карболкой, пахло химией, болезненной чистотой. Ее посадили за большой металлический стол, развязали бинты и принялись промывать раны чуть теплым раствором фурацилина, аккуратно отирать стерильными тампонами въевшиеся кусочки грязи. Раны были не смертельными, но зато Арнольд понял, чего стоило ей вытянуть его из той ямы, куда они попали. Содранная кожа, а под ней кровоточащее мясо, покрытое корочкой свернувшейся крови, грязь и засохший плохо очищенный твирин – великолепная питательная среда для бактерий!
- Терпи, красавица, поди, приятного мало, - приговаривал Арнольд, переодевшийся в белый халат. Это он говорил скорее для себя, чем для нее, поскольку оказание медицинской помощи было для него занятием непростым. Он боялся сделать что-то не так, а потому для ухода от этих мыслей он кое-как отвлекался пустыми разговорами, занимающими его внимание, бормотанием. Закончив с промыванием раны, он поднялся и направился к маленькому стенному шкафчику, где достал пузырек перекиси. Он оглянулся и посмотрел на девушку, на остальную комнату. Только позавчера он навел тут замечательный порядок, все вымыл и продезинфицировал, а теперь… Что за проклятый день такой? Хорошо, что тут дверь металлическая, со столичным замком, а потому так легко расправиться с ней ломом, как они сделали с входной дверью, ворам не удалось, о чем свидетельствуют отметки на косяке. Но теперь после появления его с девушкой, все придется снова тщательно вымыть. Вообще у него это был своего рода заскок – боязнь посторонних микроорганизмов. Вероятно, это произошло из-за частой работы с культурами клеток, где малейшее попадание инфекции вызывало пророст драгоценной культуры и провал эксперимента. Оттуда он приобрел страх контаминации, загрязнения, из-за чего требования к чистоте порой достигали некоторой параноидальности. А теперь с приходом ее в этой хламиде, в обуви, прямо с улицы, без переодевания, какую только гадость она сюда не принесла? Одному всевышнему только и известно это. «Или микробиологу из санитарной службы», мелькнуло в голове, отчего он усмехнулся и вернулся к столу, принялся аккуратно промывать рану перекисью. Девушке явно эта процедура не нравилась, но после короткой перепалки, он заставил ее замолчать – ибо пусть сама лечится, если такая умная, пусть играется со своими мазями и припарками вплоть до нагноения и гангрены, ему не жалко.
По окончанию процедур он снова направился к шкафчику и действительно достал замечательную мазь, которую ему подсказали коллеги – имеет замечательный ранозаживляющий эффект… но неприятно споткнулся и выронил ее на пол.
- Твою мать! – раздраженно бросил Арнольд. После чего, подойдя к разбитой баночке, тщательно выругался и выпрямился. «Ну что ж, посмотрим, что у нас есть еще для заключительного аккорда», решил он и вернулся к шкафчику. Нужно было просто наложить стерильную повязку и заложить рану антисептиком, только и всего. А тут такая подляна – буквально из рук вылетела! Ну, бикс со стерильными бинтами был на столе, а вот с антисептиком надо было уже подумать. Если взять что-то серьезное, то у нее просто глаза на лоб вылезут, а без него не хотелось бы… Раны в общем-то неглубокие, но ткани были однозначно повреждены и инфекция могла пробраться вглубь, туда, где фурацилин или перекись могли просто не попасть. Взгляд упал на неприметную темную бутылочку. Замечательный препарат серебра, присланный из Столицы, в целом, ему нравился обеззараживающий эффект его. Правда, в лечении раневой инфекции его еще не применяли, пока только в его, если можно так выразиться, гинекологической практике… Почему бы и нет?
…Темным раствором он пропитал бинт и наложил на запястья девушки.
- Твое здоровье, дорогая, - сказал Арнольд, отправляя тот же стакан коньяка в рот по окончанию перевязки. - Не желаешь ли повторить?

Отредактировано Arnold Pokhmelnoj (2010-10-03 14:57:56)

Удивлению Арнольда не было границ, особенно, когда он обнаружил, что она еще и ко всему прочему расплакалась у него прямо на груди. Коньяк? Или вспомнила чего? Версия, связанная с благодарностью вылетает сразу как невероятная. Он только что и сумел успокаивающе погладить ее по спине, приговаривая: "Ну-ну, все в порядке, не волнуйся". Впрочем, в свете событий угроза "Эээ… Расскажешь кому, глаза выем. А что? Мне это запросто, я же Шабнак, Людоедка…", не смотелась ровно никак. Что-то прошептав, она вдруг резко переменилась в лице и как будто вспомнила о чем-то, сказала:
– И вот ещё что, мне той штуки надо, что ты на руки мазал, а то вот, - и показала кровавое пятно на ноге. Посмотрим...
Но посмотреть ему не дали, она сразу же, видать, застеснялась.
Усмехнувшись перемене в настроении, Арнольд плеснул немного коньяка ей в стакан и протянул девушке:
- Не увлекайся, а то напьешься еще, начнешь буянить, - "И стали молодцы красными, а девушки добрыми", пронеслось в голове Арнльда, от чего он не удержался от улыбки, перешедшей в хохот, когда Агнес отправила содержимое стакана себе в глотку и начала морщиться. - Неужто коньяка еще не пивала? Эге... - протянул он, весело отскочив от стола и отправляя бутылку в карман халата, после чего направился к шкафчику с лекарствами за йодом.
- Ну что ж, красавица, - как, говоришь, тебя именовать? - где это ты ту ранку нашла, я не знаю, но она уж не так неприятна как те, на запястьях которые, - он достал пузырек из темного стекла и стеклянную палочку с ватой. - Так что тут обойдемся чем попроще, - он приблизился к столу, на котором уже восседала дама, и протянул ей.
- Сама так сама. Вот этим вот, которое шипело, промой ранку, только хорошо промой, оно микробов придушит. А потом помажь по краям и если можешь, то и снутри, вот этим, - он показал на принесенный пузырек. - Только учти, вот эта штука очень пекучая. Очень. Так что не увлекайся, а то глаза на затылок вылезут. Да, и аккуратнее, не разбрызгивай, она очень хорошо окрашивает предметы в шикарный коричневый цвет, - он усмехнулся, после чего взял стакан и продолжил:
- Ну, а я пока расслаблюсь.
Арнольд неспешно отошел к окну и приоткрыл его. Раз такая музыка пошла и о стерильности можно забыть, то тогда и покурить совсем не страшно. Окно было тщательно завешено, от незванных гостей на улице висела крепкая решетка, и форточка открывалась только в крайнем случае или во время уборки для проветривания помещения. Арнольд присел на подоконник и достал из кармана халата бутылку, налил в мерный стакан коньяку и выпил. Девушка тем временем возилась на столе с лекарствами, охала и шипела от боли.
- Терпи, жить будешь, даже, возможно, здоровой станешь, - он снова налил и выпил содержимое стакана. Потом достал из кармана сигарету, что получил от Рата и закурил. На вопрос девушки о том, что это за такая коричневая бурда в принеменном им пузырьке, он ответил:
- Не боись, микробов тоже придавит, чтоб рана не стала гноиться. Смотри, не усердствуй, йод, - да, так называется, - он как ранку прижжет, так больно будет, - девушка зашипела от боли и разразилась проклятьями в сторону... да просто, видать, не привыкла к лечению нормальными средствами.
- Ты это, варешку-то прикрой, ругаться еще вздумала, - Арнольд затянулся и шумно выдохнул. Табак-то плохонький... Надо будет, если он выживет, разумеется, заказать у коллег нормальных сигарет, а то как в такой ситуации жить? И еще сказать, чтоб нормально прятали, а то железнодорожники, гады, тырят. Он курил и мысли витали в голове. Что делать? Куда податься? Болячка, поди, хоть и не такая острая, как ранее, но все равно... Поди, скоро инфляция начнется... Что же это за невидаль такая - язва эта песчаная?... Эх... И ведь лекарств-то еще не придумали... Внезапно он даже чуть привстал. А как же тут столько лет бок-о-бок живя с ней выжили эти ихние степняки? Вопрос, однако!
- Я же говорил, не увлекайся! Стой! - девушка объявила, что вообще эту мерзость щас опрокинет прям на него.- Прям-таки на меня? Погодь! Ватку смочи, приложи к ране и перебинтуй, бинты в той металлической штуке лежат. Эгей, стой! - крикнул он. Что она делает?! Совсем с ума сошла?! Граблями своими в стерильный бикс лезет!
-Пинцетом бери! Пинцетом! Не смей руками грязными лезть туда! Там... Положь немедленно! - крикнул в панике Арнольд девушке, которая все же не захотела брать пинцет, и начала лезть голыми руками в стерильный бикс.
- Я сам, - он быстро подлетел к столу и аккуратно выудил перевязочный материал из емкости. - На, перевязать, надеюсь, сможешь?
Он развернулся и отошел к двери, не дождавшись ответа.
- Я в коридор на пару минут, дверь прикрою. Смотри, не буянь!

Отредактировано Arnold Pokhmelnoj (2010-10-06 17:32:23)

>>>>>>> ночлежка Агнес
Он шёл по улице в гордом одиночестве, но даже сейчас ведомый, словно пыльная марионетка, неумолимым роком. Его не терзали сомнения и вопросы, как большинство других более слабых людей, потому Адриан всегда беспрекословно выполнял всё то, что диктовала ему судьба, которую он по умолчанию считал предопределённой, что в некотором плане делало его совесть чистой, несмотря на любые обстоятельства.
Его уставшие ноги послушно волоклись за незримыми нитями к цели, ещё совершенно не познанной им самим. Проходя мимо небольшого, совершенно не выбивающегося среди других, двух этажного дома он словно врос в землю и стал пристально вглядываться в ещё не разбитые временем окна.
Через минуту он уже активно барабанил в дверь крепким кулаком хирурга, однако в ответ раздалась лишь густая тишина. Вдали раздался тоскливый вой и Гаруспик, не пойми с чего раздосадованный, со всей силы толкнул носком ботинка стоящий на краю крыльца высохший вазон. Последний недовольно звякнул о мостовую рассыпался в дребезги, а Бурах недовольно крякнул, поднимая лежавший до этого под дном горшка архаичный ключ, и уже более активно отворил им дверь, за которой быстро скрылся, не успев заметить медленно двигающегося по улочке исполнителя.
>>>>>>>>Дом скупого купца

Отредактировано Adrian Burah (2010-10-24 01:41:02)

Кларк смотрела на жёлтые кружочки. Агнес видела, с какой жалостью мужчина достал их и отдал ей… «Поди, последнее, и ведь отдал…» Когда он вышел, девушка тихонько подошла к шкафчику и осторожно положила в него таблетки. «Глупый. Скоро такое начнётся, что ещё сто раз пожалеешь, что отдал».  Она по скорому переоделась. Ноги ещё ныли, но до Боен доберётся, да тут и недалеко, всего минут двадцать. Телажка смотрелась забавно. Но выбирать не приходилось. Людоедка выскользнула из комнаты, шапку она одевать не стала и сунула ту в карман. Бородатый предложил снова горлодёрки. Но Агнес, помня эффект своих летящих ног, в непонятных туфлях, отказалась. Его рука легла на плечо в ватнике, Людоедка аккуратно сняла её с себя.
- Да, я то была, - девушка улыбнулась, - я тебя ещё в яме признала… После того как ты на мне пляски устроил. Кларк передёрнулась, и глубоко вдохнула, словно проверила, может ли это сделать. На секунду ей показалось, что жидкая грязь вновь заполняет рот. Людоедка выдохнула и продолжила:
- А кругляши твои, у двух мальчонок за лампу, разбитую ими, выкупила, - Агнес посмотрела на Рыжего, - да не нужны они мне, просто видно было, что сперли где-то. Вот и взяла. - Она помялась немного, - ладно пойду я, ночь уже глубокая, пока ещё доберусь. У дверей Агнес остановилась, - спасибо тебе ещё раз, коль понадобится чего, так Людоедку спроси, любой покажет… Ну прощай что ли? - Девушка поправила торбу и вышла за дверь.
       Агнес направилась к степной стене Боен, пройдя немного, девушка оглянулась и помахала рукой. Она ничего не разглядела в темноте, может, там уже никого и не было, но для неё это было не важно. Главное она попрощалась. Он спас ей жизнь, это Людоедку обязывало, а она не любила оставаться в долгу. Кроме того, не Рыжему помогала тогда выбраться Агнес и даже не тому, кто доверился ей, кто спасал её, нет, девушка тащила из ямы часть себя. Ту частичку, которую разбил первый камень, летящий навстречу маленькой девочке. Ту, что оставила она в глухом дворике, то без чего превратилась она в злобного Духа Земли. Кусочек своей души, держала там Кларк, до крови раздирая о петли руки. По чуть-чуть, девушка собирала то, что впервые мелькнуло на качелях.  Агнес развернулась и быстрыми шагами отправилась к лазу.

>>>>>>Степь (глухая стена Боен)>>>>>>>

Отредактировано Agnes Clark (2010-11-21 14:35:35)

Арнольд посмотрел вослед Людоедке, хмыкнул и продолжил смотреть в темноту, после чего опрокинул отвергнутую ей рюмку в себя и задержал дыхание. Иди, Людоедка, вояка грозная, да не попадайся в такие передряги, вроде, нестарая, рано тебе помирать.
Вот и все, денек прошел. Он взял с пола плащ и пошарил в грудном  кармане, достал перевязанный веревками бумажный пакет с несколькими толстыми тетрадями и письмами. Нескоро, видать, сможет он рассказать о своих успехах. А такое дело немалое пропасть может… Он вздохнул, и убрал их обратно в плащ. Не надо унывать, еще жив, да и опыты эти зазря проводил, что ли? Легко, думаете, пересчитать несколько сотен стекол со срезами тканей? А потом все это подсчитать? А покрасить? А мышей наоперировать? А из ошметков отверженных эмбрионов легко, думаете, раскопать что-то искомое? И все это в одиночку! А за животиной ухаживать он должен был, никто более неспособен! Все остальные обязательно напортят! А легко ли думаете каждый день за кучей чашек Петри с культурами клеток ухаживать? А потом все это мыть? Неужели все это должно погибнуть?! Арнольд мотнул головой и затворил дверь на крепкую щеколду. Что делать с замком, он не знал - все-таки нелегко было осознавать, что малышня за нечего делать его замок и вскрыла. Ладно, все завтра. Он сунул остатки коньяка и стакан в карман халата, перекинул плащ через плечо и забрал мешок с пола, пошел вглубь дома. "Эх, убрать бы…" - грустно пронеслось в голове. Как-никак, человек же тут живет, не животное. Он проследовал по коридору мимо смотровой, свернул к лестнице и поднялся на второй этаж, к жилым помещениям. Когда он купил этот дом, Арнольд понял, что это, пардон, жилище, скорее всего принесет больше проблем, чем радостей. И взаправду, ремонт длился более года, и только для того, чтоб снутри сделать нечто похожее на жилье. Дом-то того, покинут был со времен какой-то эпидемии, хозяев схоронили, а дом остался. Подразвалился за годы. Пришлось и крышу менять, и комнаты перепланировать и отремонтировать, и проводку подвести. Счета, правда, за нее выкатывают порой несусветные, ну да где теперь правда-то? Жаль, что водопровод не удалось подвести, ну да что сделать? А с другой стороны Горхон под боком, так что далеко хожить не надо. Вода, как отстоится, после кипячения и ничего… Арнольд поднялся с мешком в коридор второго этажа и нашел взломанным шкаф с реактивами, а также перерытую его жилую и рабочую комнату. Кабинет особо не трогали, просто покидали книжки, да и оставили в покое, не найдя для себя ничего ценного. Глупцы. Арнольд подошел к шкафу и начал осматривать ущерб. В носу сразу почувствовался явный дискомфорт и лоб Похмельного сморщился. В голове пронеслось: "Негодяи, а…", когда ему на глаза попались осколки от разбитых бутылок. Унести многое не могли, судя по всему все украденное он и отобрал у дурачков. Некоторые банки с солями разбились, некоторые просто валялись на полу. Самое печальное было тем, что глупцы додумались разбить банку с соляной кислотой, так что на деревянном полу образовалось темное, выцветшее пятно, дающее дурные и раздражающие слизистые дыхательных путей испарения. Судя по всему - по следам, по украденному - это была причина, из-за чего они и убежали. Упав, бутылка разбилась и наполнила коридор едкими парами. За прошедшее время испарения стали куда слабее, и потому проветривание перестало быть критически необходимой операцией. Арнольд тем не менее быстро сходил в комнаты и приоткрыл окна, создав небольшой сквозняк, вернулся к шкафу и приступил к работе. Ранее реактивы были украдены. Теперь же начался процесс постепенного размещения украденного обратно.
Последней на место вернулась банка с агар-агаром. Арнольд оглядел свою работу. Ну вот, реактивы снова на складе. На втором этаже дома располагались жилые помещения - спальня и кабинет, а также одна небольшая небогато обставленная темная нежилая комната, в которой после покупки Арнольд нашел истлевший труп. Он лежал на кушетке, мерзостно оскалив зубы и лежал судя по всему очень давно, даже перестав смердеть. Первый шок прошел после нескольких часов, после чего Арнольд багром кое-как поддел и с неимоверным трудом вытолкал труп в окно, а дверь с тех пор не открывал… Еще на этаже была расположена достаточно глубокая ниша в стене, закрываемая дверью. За ней Арнольд нашел какие-то банки, соленья. Кладовка, одним словом. Выкинув банки с консервацией, он разместил там свои склянки, но на этот раз с реактивами. В случае их долгосрочного хранения. И поставил замок амбарного типа. Тот, который сейчас валялся на полу… "Печально".
Далее Похмельной спустился обратно в смотровую и еще раз с еще большей грустью оглядел комнату. Следы от ботинок, его же, Арнольдовы, окурки, бинты, размазанная мазь… Из-за этого он пришел просто в отчаяние, и единственное, что он заставил сделать, так это убрать и вытереть мазь с пола. Весь флакон к чертям! Непостижимо! Н-Е-П-О-С-Т-И-Ж-И-М-О! "Хер с ним со всем. Завтра разберусь" - решил он. В сердцах он плюнул на некогда стерильный пол, мытый несколько раз, скинул халат в шкаф и ушел в дом. Сегодняшний день был просто убийственным. В городе ходит смерть. И сколько ему осталось? А делу его жизни? Да мало неожиданностей? Детвора обокрала его дом (надо будет расквасить нос слесарю, паршивцу - клялся ведь, божился!), сегодня его искупали в грязи. А еще он познакомился с какой-то безумицей… Да, день был полон новостей….
А потом он сидел в пижаме под небольшим торшером в спальне, перечитывал свои отчеты, которые хотел отправить в Столицу, и потягивал крепкий чай. Грустно, все может погибнуть… Потом он поставил пластинку с "Аидой" в чудом спасенный граммофон и наслаждался великолепными ариями...
А потом сон сморил его и он уплыл по волнам...

Отредактировано Arnold Pokhmelnoj (2010-11-16 14:16:18)

Вокруг было темно, но он не чувствовал темноты. Кости лица были сломаны, но он не чувствовал боли, один глаз был выбит, но он не замечал этого. Он вышиб одну хлипкую дверь и теперь стремился к другой. В его стрясённом, пораненном костью черепа, мозгу, билась только одна мысль: Мать Быков пропала, а их заперли. Умирающий одонг упрямо стремился к дверям в дом. Его и остальных привёзли сюда на телеге от стены Боен, откуда они пытались выбраться. Его тоже посчитали мёртвым и вывалили вместе со всеми у дверей подвала ночлежки. Но он очнулся. И теперь должен был сказать Эск-Арк, что случилось. Одонг добрался до двери и толкнул, дверь была заперта. Понимая, что ему осталось совсем мало, червь в бешенстве стал со всей силы биться в дверь, рыча от бессилия. Он должен сказать!

Он продолжал наносить удары всем телом, дверь, жалобно потрескивая, уже начала поддаваться, это предало червю сил. Он сделал очередной замах телом и влетел в дом, не встречая сопротивления. Червь пролетел до противоположной стены и ударился в неё плечом, сломанная ключица ответила на соприкосновение с твёрдой поверхностью резкой болью, но это уже было не важно. Главное он попал внутрь. Глаз- бусинка заметался в поиске возможного нахождения Людоедки, Арктуро он не замечал. Наконец одонг определился с направлением по горящим в кухне свечам и, шатаясь и припадая на одну сторону, потащился туда. Бывшая Хранительница лежала на столе и кажется, спала. Одонг добрался до девушки и, вцепившись сломанными пальцами в её штанину, стал трясти и звать Агнес. Ему осталось совсем мало, жизнь покидала изуродованное тело со скоростью сгорающей спички.