<<< Гостиная особняка Кэйнов <<<

Стук каблучков звонким эхом отражался от стен пустынных улиц. Железные набойки, коими очень давно снабдил сапожки безымянный мастер Кожевенного района, стесались от соприкосновения со множеством каменных мостовых, по которым, в свое время, Мэри так любила прогуливаться по утрам. Сейчас же эта прогулка доставляла девушке не слишком приятные ощущения. И не столько по причине сломанных каблуков, из-за которых походка мисс Кейн была слегка прихрамывающей, сколько из-за причудливых теней, вырастающих из ниоткуда, танцующих свои зловещие танцы на крышах и стенах домов, приткнувшихся друг к другу, словно слепые котята, ищущие поддержки матери-кошки. И чем дальше шла Мэри, углубляясь в лабиринт городских улочек и переулков, тем теснее прижимались между собой постройки, тем уже становилась, и без того еле различимая в ночной мгле, не рассеиваемой даже светом одиноких фонарей, дорожка, и тем больше и разнообразней возникали вокруг нее тени.
Любой шорох, звук упавшей засохшей ветки в чьем-нибудь заброшенном саду, гул ветра в щелях между домами, скрип старой, покосившейся ставни на окне, заставлял Мэри вздрагивать и испуганно оглядываться по сторонам. Сердце билось в груди, как сумасшедшее, словно уговаривая свою хозяйку повернуть, пока не поздно, и вернуться по сень теплого, уютного особняка, а не бродить одной по сомнительным местам Города, разыскивая непонятно кого. И будь у Мэри менее веская причина сего поступка, она уже давно бы прислушалась к голосу разума. Но сейчас девушка упрямо шла вперед, изредка дыша на, закоченевшие от осеннего холода, пальцы, сильнее закутываясь в плащ, который, впрочем, не спасал ее от порывов ветра, и мысленно считая свои шаги, чтобы хоть как-то отвлечься от ужасов ночного Города, поджидающих мисс Кейн за каждым поворотом.
Что толкало Мэри вперед - девушка не знала. Шестое, седьмое или десятое чувство, а может и вовсе безумие ее расстроенного смертью Симона, мозга - это было выше ее понимания. Приблизительно такое же состояние она ощущала в тот момент, когда к ней приходили видения. Словно смотря живые картинки, находясь одновременно на месте события и за его гранью, девушка не могла контролировать большинства своих действий, меж тем сохраняя здравый ум и ясную память. Марионетка, которой дали полюбоваться представлением со стороны, забыв дергать за ниточки. Весьма неприятно осознавать, что от тебя не зависит ничего, что ты, обладая особенностью, отличающей тебя от серой массы большинства, на самом деле всего лишь глупая кукла в руках судьбы, не имеющая права даже на собственный рассудок...
Мощеная булыжником, дорожка вдруг резко оборвалась, открывая взору девушки водную гладь небольшой речушки, извилистой змейкой струившейся по жилам Города. Глотка - припомнилось Мэри ее название, отчего в душе как то странно все замерло. Да уж...Не самое лучшее место для ночных прогулок приличной девушки - мисс Кейн скользнула глазами вдоль берега и, разглядев вдалеке темный силуэт моста, решительно направилась в его сторону. Район этот пользовался более чем дурной славой, и девушка утроила свое внимание, хотя и понимала, что в случае чего далеко она не убежит даже босиком, не то что в, дышащих на ладан, сапогах.
Уже подойдя почти вплотную к каменной туше моста, Мэри увидела мужчину, облокотившегося на перила и устремившего свой взор на гладкую поверхность Глотки. Замерев, девушка постаралась даже не дышать. Кто знает, что за личности могли ошиваться здесь в такое время. И хотя здравый смысл подсказывал, что какой-нибудь бандит вряд ли стоял бы вот так на виду, любуясь речкой, но памятуя, что в этом Городе полно совершенно странных и непредсказуемых субъектов, девушка не могла быть уверена уже ни в чем.
Прервал ее размышления сам мужчина, который развернулся к девушке спиной и зашагал в противоположную от нее сторону. Теперь сомнений не осталось. Это был он. Незваный гость дома Кэйнов, и тот, единственный по мнению Мэри человек, который был способен ей помочь. Девушка сделала несколько быстрых шагов следом за ним и, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно мягче, окликнула удаляющийся силуэт:
- Постойте! - в горле возник ком и Мэри пришлось откашляться, чтобы продолжить. Мне нужно с Вами поговорить. Это очень важно... Мужчина обернулся и она наконец-то разглядела его лицо. Оно внушало доверие, хотя у мисс Кейн возникло странное ощущение, что где-то она уже видела эти черты, девушка не стала придавать этому значения и, вложив в голос все чувства, которые ее переполняли, дополнила... Пожалуйста, выслушайте меня.

Глупость какая...Нелепость...
Удивленный взгляд мужчины скользнул по ночному полумраку и остановился на фигурке Мэри, светлым пятном выделявшейся на фоне закутанного во тьму берега реки. Удивление тут же сменилось недоверием и настороженностью, хотя это было вполне объяснимо. Неизвестно кем сейчас представала девушка в глазах незнакомца: безумкой, давно расставшейся с рассудком и теперь в одиночестве бродившей по Городу, разбойницей, решившей завлечь случайного прохожего в свои коварные сети или же вовсе видением его, затуманенного запахами твири, мозга, так некстати разгулявшимся в ночную пору. Единственное в чем мисс Кейн была уверена, это в том, что ни одной мысли в ее пользу у мужчины не мелькнуло. Зачем-то одернув полу плаща, и без того болтавшегося на ней, словно мешок, Мэри снова подняла глаза на человека, медленно приближающегося к ней. Слегка прищурившись, она пыталась разглядеть его лицо, чтобы понять, почему же оно показалось ей таким знакомым. Но память, так редко подводившая девушку в повседневной жизни, сейчас выносила на поверхность лишь смутные обрывки каких-то снов, настолько размытые и невнятные, что ухватить их суть не представлялось возможным. 
Голос мужчины, нарушивший тишину спящего Города, вывел Мэри из полубезсознательного состояния, в которое она впала. Девушка растерянно вдохнула терпкий воздух, ненароком отметив, что савьюр в этом году пахнет как-то по-особенному горько, и мотнула головой, отгоняя ненужную мысль, мешавшую сосредоточиться. Со стороны этот жест вполне сошел бы за отрицательный ответ. "Порядок" - какое странное слово. Относительно чего? Если состояния Симона, то да, Мэри была в полном порядке, но если вспомнить ее всего несколько дней назад, то сейчас девушка явно не подходила под этот критерий. Глупость какая...Нелепость...
Прикосновение мужчины к ее похолодевшей коже заставило мисс Кейн вздрогнуть. Только сейчас она почувствовала, как дрожат ее пальцы. Сил ни на что уже не оставалось и девушка устало ухватилась другой рукой за железные перила моста, стараясь не потерять равновесия.
Помощь? Да-да-да...ей очень нужна помощь...но вот медицинская ли?...
Мэри снова кивнула головой, но на этот раз жест был утвердительный. Слова путались так же как и мысли...
- Помощь... - голос звучал глухо и хрипло, словно у больного ангиной, - скорее я вынуждена просить Вас об услуге...Вы спрашивали сегодня о Симоне Кейне.. - Мэри на секунду замолчала, размышляя, стоит ли сообщать откуда ей это известно, но, решив для себя, что эта информация не существенна, а о мнении незнакомца в этом вопросе даже не задумавшись, продолжила - он не умер...его убили..и я прошу Вас найти его убийцу. Мисс Кейн бросила взгляд на свое запястье, которое мужчина все еще держал своей рукой и, сделав осторожное движение, накрыла его руку своей, слегка сжав ее пальцами. Не мертвая хватка, которая бы помешала ему сейчас развернуться и уйти, но жест девушки, нуждающейся в поддержке.

Девушка пыталась вглядеться в лицо мужчины, чтобы понять какие чувства его сейчас обуревают. Но тень от одинокого уличного фонаря, так некстати зажегшегося именно в эту минуту, хотя еще совсем недавно, как казалось, навсегда погасшего, мешала ей сделать это. И Мэри оставалось только предполагать, ориентируясь по еле заметным движениям незнакомца, что слова ее все же возымели какое-никакое действие. Тот факт, что он не ушел, посчитав все сказанное ей твириновым бредом, а наоборот, сильнее сжал запястье девушки и, на какие-то секунды замер, задумавшись о чем-то своем, вселили в Мэри надежду. Воспользовавшись временной передышкой и молчанием своего случайного знакомого, девушка смогла внимательнее разглядеть его темный силуэт, возвышавшийся над невысокой фигуркой самой Мэри почти на целую голову. Мисс Кейн вдруг подумалось, что повстречайся им сейчас отряд патрульных, каким то попутным ветром занесенных в этот район, то их мизансцена "на мосту" явно удостоилась бы отправки в местный охранный пост. До выяснения обстоятельств. А там уже доказывай что ты не верблюд...Девушка попыталась сориентироваться и вспомнить, в какой стороне находятся патрульные казармы, что для нее, как для весьма редкого гостя этого района было весьма сложновато. Зато память выкинула очередной фортель и подсунула Мэри очень ясную и четкую картинку давно, как думалось девушке, позабытого ей видения...
Коридор...такой длинный и бесконечно долгий, что кажется, будто ты не идешь по нему, а топчешься на одном месте. Темно. Лишь тусклые факелы под потолком, облизывающие, почерневшие от копоти стены, языками пламени и отбрасывающие причудливые извивающиеся тени, дают совсем немного света. Ровно столько, чтобы не споткнуться о выпирающие то тут, то там булыжники на полу и не упасть в непонятную грязно-серую жижу под ногами. Изредка по бокам появляются небольшие проемы и проходы, словно капилляры у кровеносного сосуда. Но Мэри не спешит сворачивать в один из них. Она почему-то уверена, что ей нужно идти прямо. Хотя это место девушка видит впервые.
Но вот в стене возникает еле заметная дверца. Ее можно и не разглядеть, если не знать, что она здесь есть. Мэри легонько толкает ее и оказывается в небольшом помещении с низкими каменными сводами. Единственное окошко в стене закрыто решеткой, но в него пробивается тусклый свет, по которому можно догадаться, что где-то там, на воле - день. Мебели в комнате не много, точнее ее совсем нет, лишь по центру стоит широкий, массивный стол, на котором лежит человек, до подбородка накрытый серой простыней. Его глаза закрыты и кажется будто он спит..Но внимание Мэри привлекает вовсе не он. У окна стоит мужчина и, скрестив руки на груди, внимательно вглядывается куда-то за пределы досягаемости девушки. Мисс Кейн замирает, и, как обычно бывает в ее видениях, пытается что-то сказать, но изо рта не вылетает ни звука. А человек меж тем отходит от окна и Мэри может разглядеть его лицо. Оно уставшее и напряженное, хотя и внушает доверие. Мужчина приближается к столу и...
Голос незнакомца развеял картинку перед глазами девушки. Зато она теперь знала, что же привело ее сегодня сюда.
- Я? Я видела Вас во сне - Мэри слегка улыбнулась, слишком поздно поняв, что сказать чистую правду в данной ситуации было более чем нелепо. Но отступать уже некуда, да и все происходившее изначально казалось лишенным всякой логики и здравого смысла. Так какая теперь разница, если одной нелепицей будет больше.
- Симон был убит - повторила девушка - а вот как, кем и за что, я и прошу Вас выяснить. Думаю, что в доме Кейнов Вам рассказали не всю правду. Они слишком опасаются за свою репутацию. - Мэри умолкла, произнеся последнюю фразу едва ли не со слезами в голосе. Больно идти против своей семьи, но еще больнее осознавать, что это необходимо и правильно.

Мэри понимала, что ее слова вызывают у мужчины весьма и весьма противоречивые чувства. Даже вскинутые вверх брови, после последней фразы, сказанной ей, девушку не удивили. Еще бы..еще вчера ты спал спокойно и ни о чем не помышлял, а сегодня тебя просят найти убийцу совершенно постороннего человека. Тут есть от чего сойти с ума.
Мэри ожидала отказа. Более того, она уже ощущала в воздухе резкое, словно удар колокола, и такое же решительное слово "Нет". И морально уже была готова к этому, зная, что подбирать новые слова, убеждения, уговоры - она не станет. Просто нет сил. Просто этот Город выпивал энергию не сразу, а постепенно, смакуя каждый глоток. И Мэри уже была испита им до дна. Единственное, о чем она сейчас мечтала, это сесть на землю, прямо здесь, на мосту, почувствовать спиной приятный холодок железной ограды и, закрыв глаза, отдаться во власть Города. Слиться с ним воедино и забыться...забыться...забыться...
Смысл сказанного незнакомцем дошел до сознания девушки не сразу. Уже открыв было рот, чтобы извиниться за беспокойство и осуществить свой план по слиянию с Городом, Мэри на секунду замерла и пару раз растерянно моргнула. Что сказать в случае утвердительного ответа она не успела придумать. Слишком абсурдной казалась перспектива этого самого ответа. Но слова мужчины прозвучали настолько убедительно, что девушка даже не дерзнула усомниться в том, что убийца Симона теперь действительно будет найден. И ее воображение, вместо поиска подходящих благодарностей незнакомцу, только что согласившемуся помочь ей в столь неоднозначном деле, отчетливо нарисовало картинки жестокой расправы над подонком, посмевшим отобрать жизнь у самого родного ей человека в этом мире.
Вопрос мужчины уже в который раз возвращал Мэри в реальность. Девушка чуть улыбнулась и качнула головой.
- Не думаю, что мое имя поможет Вам в Ваших поисках. Оно слишком малозначительно и неинтересно - мисс Кейн посильнее запахнула полы плаща и остановившись пропустила незнакомца вперед. Лишь повинуясь его многозначительному взгляду, девушке пришлось направиться в сторону особняка следом за ним. Вот только в ее планы вовсе не входило совместное появление перед очами Роберта и Нины. Поэтому, воспользовавшись задумчивостью незнакомца, девушка замедлила шаг и тихонечко свернула в один из затемненных, узеньких переулков, в таком множестве прорезающих главную улицу, что найти в них кого-то не представлялось возможным. Прислонившись к серой, замызганной стене, Мэри дослушала удаляющиеся шаги мужчины и растворилась в полумраке предрассветного Города.

---> Куда-нибудь. Пока не решила.

Чем дальше они шли по улице, тем более погружались в мрачное молчание. Ян уже совсем потеряла надежду разговорить Адриана, чтобы убедить его пройти в сторону «Сердечника». Она вообразила, как он на нее посмотрит, и уже представляя этот ироничный, раздражительный взгляд, поняла, что ее маленький план с треском провалился. Но ее изобретательности не пришел еще полный конец : она решила отстать от мужчины и мальчика, скорее всего они не заметят ее отсутствия ,уж слишком погружены они в свои проблемы.
На этот раз ее задумка удалась – она быстро шагала по улице ,иногда переходя на бег. Ева немного нервничала, но волнение это было ей приятно; она чувствовала, то что она затеяла не лезет ни в какие ворота. Она пересекла какую-то мелкую улочку и оказалась в «Жильниках». Было около пяти часов дня. Девушка ускорила шаг. Она двинулась в восточном направлении. Сперва, она шла, глядя по сторонам невольно удивляясь куда все исчезли, то что всех так напугала известие о болезни ей как-то не приходило в голову. Но затем она поняла, что лишь отнимает у себя драгоценное время, и заторопилась дальше.
Конечно же меня не пустят в район. Об этом и думать нечего,уж слишком его хорошо охраняют…, Вот наконец-то она достигла конца улицы,  ... но вот разузнать ... завернула за угол , чего-нибудь да …, и упала. Нет не просто так, она не поскользнулась на влажных булыжниках , не запуталась в подоле собственного пальто,она в кого-то врезалась.

Ян быстро поднялась, отряхивая пальто, и посмотрела на причину своего падения.
Теперь Ева могла, как следует рассмотреть юношу: спутанные каштановые волосы с намеком на кудрявость, болезненно-белая кожа, как будто она никогда не ощущала солнечных лучей, тонкие пальцы рук, но больше всего ее поразили глаза. Голубые глаза с взглядом, будто не из этого мира. Тонкими прожилками серого цвета в них была вплетена, казалось бы, вселенская грусть.  В отличие от рук, беспорядочно шарящих по земле , они были неподвижны. Мертвые глаза… подумала Ева и поняла, что парень слеп. Оглянувшись вокруг, она увидела смычок, который должно быть искал парень. Подняв его она наклонилась и дотронулась до плеча незнакомца.
- Простите что Вас сбила…Вы должно быть его ищете., девушка положила смычок возле руки которая тут же наткнулась на желанный предмет.
К сожалению у нее не было больше времени чтобы далее объясняться , ведь смутно представляя  с какой быстротой может распространяться болезнь, девушка чувствовала что должна торопиться. Невольно сожалея о том, что не сможет запечатлеть грустные глаза на бумаге. Она пошла дальше по своему пути, еле слышно постукивая каблуками, теперь уже смотря вперед себя, словно стараясь даже мыслями быть быстрее.
Ева шла действительно быстро. Ее мучило нетерпение, кровь пульсировала в жилах; но так же и грядущая неизвестность несла ей беспокойство. Что она будет делать, когда один из суровых стражников откажется ей что-либо сообщать? А вдруг ее даже близко к району не отпустят? Что тогда? Ей останется только развернуться и уйти домой, дальше  умирать сидя перед окном на кухне.

Глубокое волнение, пробужденное возможной безнадежностью своего маленького, не отличающегося остротой мысли плана, все сильнее овладевало Евой, рвалось наружу, требовало своих прав, хотело жить, взять верх над всем. По телу встревоженное сердце, гоняло неспокойную кровь, в висках пульсировало, а голова нестерпимо кружилась. Вдруг густую тишину улицы попытался порвать хриплый голос. Девушка обернулась, приводя в движение, беспокойные кудри и юбку, и посмотрела на приближающегося к ней музыканта. Он любовно прижимал к своей груди скрипку, так обычно новоявленные матери убаюкивают на руках своих детей – нежно, еле касаясь , словно боясь повредить.
Спеша юноша спотыкался на мокрых булыжниках, видно настигнуть случайную встречную ему казалось очень важным.
- Что вы хотели ? , спросила художница в надежде услышать достойную причину, по которой ее задерживают. Она обернулась в сторону конца улицы и вздохнула. Ладно поговорю с ним, но не более двух минут.  Времени совсем нет.
Она подошла к юноше и стала подробно разглядывать его лицо. Обычно людям не нравился пытливый взгляд художницы старающийся запечатлеть в сознании все мельчайшие подробности их внешности. Но сейчас она могла не беспокоится что ее сочтут наглой или же дурно воспитанной. Мысленно она уже прорисовывала портрет слепого музыканта.

Отредактировано Eva Yan (2010-06-12 19:51:31)

Мне казалось что об этом уже все знают… Художница отвела взгляд от невидящих, но молящих об ответе глаз музыканта и стала разглядывать улицу. Она не замечала пока шла мимо, что действительно на улице никого не было, окна были забиты деревянными досками- наивный способ защититься от болезни. Вести в маленьком городке распространяются стремительно быстро , возможно что половина домов уже пустует ,а их хозяева едут подальше от « обреченного города». Ева не понимала этих людей, ей не нравилась мысль, что можно бросить свой дом, своих друзей, да даже Степь, ради жалкой попытки спастись. Ей это казалось предательством.
- Да вы правы, улицы действительно пустуют, на минуту в ее сознании проскользнула соблазнительная мысль не говорить ничего по поводу болезни. Соврать, избежать ужасающей правды. Что ему? Он ведь все равно ничего уже не сможет сделать. Нет, он имеет право знать правду.,- в городе эпидемия. Болезнь, которую называют Песчанкой. Я сама о ней знаю не так уж и много. Только вот то, что распространяется она ужасно быстро. Она началась в Сердечнике,теперь этот район оцеплен. Люди оставшиеся там обречены…, На смерть. И хоть она не хотела говорить это вслух,она прекрасно это понимала. Все кто находятся там умрут. И если Бессмертнику не удастся выбраться оттуда, то его жизнь оборвется намного раньше чем он планировал. Ян тяжело вздохнула – ведь вполне вероятно что режиссер уже мертв. Что его обезображенный болезнью труп уже сожгли и закопали под каким-нибудь массовым обелиском. У девушки тяжело сдавило грудь, глаза увлажнились. Она поднесла руку ко рту чтобы удержать рвущийся наружу всхлип,за которым обещал последовать поток отчаяния вперемешку со слезами.

Еве ни на одно мгновение, с того момента как она узнала о Песчанке, не представлялось возможным уехать из этого города. Первые несколько дней насколько она слышала поезда еще ходили – это был единственный способ спасти себя, как многие считали, что город уже обречен, однако большинство жителей были слишком привязаны к дому, к Степи. Ян же была готова расстаться со всем: с домом своих родителей, со своими вещами, со Степью, в которую она верила словно маленькая девочка, верящая в чудеса, да она была даже готова расстаться со своими картинами, но только не с Марком. Он был единственным, кто ее понимал, кто всегда знал что сказать, а когда надо промолчать, он всегда помогал ей. Она только теперь, переполняясь страха потерять его поняла  что в их единении, в общении двух человек, когда их души переплетаются так же тесно, как тела в интимной близости, происходит некое трудноуловимое чудо жизни. Их дружба  играла для Евы такую же роль , что и искусство -  оно давало ей силы жить. Ян осознала что потеряв эту часть своего существования она навсегда останется наполовину мертвой. И возможно это продлиться не долго.
Недавно она узнала от Адриана, что поезда вовсе прекратили приходить в город N. Казалось бы, единственный путь к цивилизации был отрезан. Немудрено, что все люди стали вести себя так отвратительно, думала девушка о мародерах и бритвенниках, к слову последних по слухам выпустил Гриф, который даже из смерти людей смог сделать наживу.
- Поезда отменили… но я бы всеравно отсюда не уехала., сдавленным голосом произнесла девушка всматриваясь в юношу,который казалось бы ничуть не озабочен известием о болезни. Наверное еще не осознал. Я в начале тоже вот не верила.

За Зорана Собина

Отменили...Ну конечно. Кому в Столице нужны разносчики заразы? Гораздо логичнее запереть всех здесь и ждать, когда они сами вымрут или, (о чудо!) вылечатся. Правда первый вариант был куда реальнее второго. Зоран невесело усмехнулся этим мыслям. Его не страшила смерть. Что может быть там, по ту сторону? Вечная ночь? Тьма? Чернота? Но он и так живет в темноте, так какой смысл испуганно трястись. Пусть это делают те, кому есть что терять.
Парень крепче сжал в руках скрипку и, чуть шагнув в сторону, осторожно нащупал локтем стену дома, чтобы потом устало прислониться к ней. Его, ослабленный длительной болезнью организм, настойчиво требовал отдыха и пищи. Сколько он не ел? День? Два? Неделю? Вот почему в последние дни даже ребятня перестала посещать его берлогу - все боялись болезни пострашнее той, что свалила Зорана.
- Не уехали? - он не был удивлен, скорее даже восхищен такой самоотверженностью..Но и на улице сейчас опасно. Кто знает, когда эта болезнь придет сюда.
Шаги. Спешные, торопливые. Парень скорее почувствовал их, чем услышал. А потом голос. Его он мог узнать даже из тысячи других, точно так же как голос его скрипки. Два голоса задержались в его голове навсегда. Скрипка и Эмили. Эмили и скрипка. Зоран улыбнулся и неловко протянул свободную руку вперед, пытаясь найти девушку.
- Эмили? - рука безвольно замерла в воздухе - но что ты здесь? Болезнь..Сердечник...- Зоран вдруг осознал смысл слов, сказанных его собеседницей раньше. Сердечник заражен. Оцеплен. - Эмили ты в порядке? - в голосе волнение, даже не волнение. Страх. Это...это правда что в Сердечнике Песчанка? - музыкант вдруг понадеялся, что его новая знакомая просто пошутила с ним и все в порядке. И нет никакой болезни. Или все это вообще галлюцинация его воспаленного мозга.

Зоран Собин & Эмили Кауфман

Девушка сделала шаг в сторону музыканта и дотронулась до его протянутой руки. Ее губы коснулась легкая улыбка, которая, впрочем, очень быстро сменилась на озабоченное выражение лица.
- Со мной все в порядке, Зоран. Я жива и, надеюсь, вполне здорова. Отец тоже - девушка осеклась, не зная, стоило ли вообще упоминать о нем, после того, как с Собином так жестоко поступили. Эмили позволила парню снова облокотиться на стену дома, продолжая все так же держать его руку. Она переживала за него. Ей не нравилась его бледность, ему явно не здоровилось. Но все разговоры они могли вести только наедине, а пока с ними была рядом какая-то незнакомая девушка, приходилось отвлекаться и на ее расспросы.
- Я действительно живу в Сердечнике. И там действительно бушует Песчанка. - первая фраза была адресована незнакомке, вторая - Зорану. Эмили почувствовала, как пальцы юноши сильнее сжали ее ладонь и повторилась - но со мной все хорошо.
- Марк Бессмертник? - Кауфман нахмурилась, пытаясь вспомнить, что говорили люди, приходившие к отцу. Эти разговоры велись постоянно, правда посетителей с каждым разом становилось все меньше и меньше. Да и отец тщательно разглядывал через полустеклянную дверь всех приходивших к нему и если у него были хоть малейшие сомнения в их здоровье - дверь так и оставалась закрытой. Правда Эмили считала, что это все равно не поможет, но с отцом не спорила, тихонечко отсиживаясь в своей комнате.
- В Театре сделали мертвецкую. Туда сейчас сваливают трупы. Но отец говорил, что все актеры поразбежались кто куда, а режиссер исчез бесследно.  - девушка пожала плечами.

Зоран Собин

Парень по-прежнему тяжело подпирал стену дома. Дыхание его выровнялось, но было тихим, Создавалось впечатление, что ему трудно дышать. Ватные ноги и усталость, камнем навалившаяся на плечи - напоминание о болезни. Зоран все так же сжимал руку Эмили, словно боясь потерять девушку и снова остаться в одиночестве. Он слышал какие ужасы рассказала Эми той незнакомке и невольно вздрогнул. Едва она ушла, парень отошел от стены, покачнулся, но устоял на ногах и сиплым шепотом выдохнул:
- Как? Как тебе удалось выбраться оттуда. Район наверняка оцеплен, кругом зараза, Эми..я должен играть...я должен играть для них - Зоран вскинул скрипку, но слабеющие руки плохо слушались его и он ее чуть не выронил.

Зоран

Тепло её руки обожгло Зорана.
- Я? Я ел.. когда.., - Скрипач повернул невидящие глаза в сторону девушки, пусть зрения не было, но привычка, смотреть на говорившего, осталась. Девушка тянула его уйти, но он, собравшись, решительно отшагнул ещё дальше от стены.
-Я.. я не могу Эм, не могу! – Парень болезненно поморщился. – Они умирают, я так хочу помочь! Может моя музыка, хоть кому-то подскажет куда идти.
Если, если бы он мог видеть! Хотя и тогда, что он мог сделать?
- Здесь так тихо, тишина убивает, мне нужно играть,- слепой музыкант считал, что именно сейчас его дар был нужен больше всего. Он не мог и не хотел быть бесполезным.
- Эмили, а тебе, пожалуй, лучше уйти. Уже поздно и невесть кто ходит по улицам. Я не прощу себе, если из-за меня с тобой что-нибудь случится!

- Улицы пусты, Зоран!, девушка была готова умолять Собина, что бы тот больше не оставался здесь. То что воздух способствовал его явно не блестящему самочувствию. Эмили сжала его руку покрепче. - Тебе нужно пойти домой, отдохнуть, поесть! Ты не принесёшь пользы если потеряешь здесь сознание! Кауфман просто не могла оставить парня одного, когда каждая минута на улицах могла стать фатальной. Сердце стучало довольно громко усугубленное дурманящим воздухом, но и волнение доставляло проблемы. Голос Эмили дрожал от страха и холода. Ещё одна неприятность если Собин останется здесь и почему ему нужно вернутся в своё пристанище.
- Пожалуйста, надо уходить!, вымученно просила девушка. Страх закрался в её мысли, не желая отпускать. Парень казался одержимым этой мыслью, желанием спасти всех музыкой. Возможно в этом была правда, но Эмили не хотела позволить ему это, не могла. Когда он начал гнать её прочь, девушка тяжело вздохнула.
- Я не уйду, пока ты будешь здесь!, заявила дочь аптекаря, пытаясь предать голосу хотя-бы  немного решительности. Ну же!, Эмили пристально смотрела на него, как бы надеясь, что он сможет почувствовать этот взгляд, как чувствует её руку. Давай, не упрямься!