Кажется, единственным, кто не проводил озадаченным и в то же время заинтересованным взглядом новых посетителей кабака, был хмурый взлохмаченный тип, ведущий мирные философские беседы с тремя стаканами и бутылью твирина за одним из столиков, затерявшемся в глубине питейного заведения, в успокоительном полумраке. 
- Тяжко, хоть в воду. Мерещится всё время, будто наблюдает кто. Смотрит, смотрит, дышит громко так, нарочно, чтобы я слышал. Алекс только в затылке чешет да руками разводит. Говорит, в голову не брать. А как тут не возьмёшь, как? Когда надзиратель к тебе приставлен, – стаканы, в отличие от брата плечами не пожимают, только лоснятся в бликах света залапанными боками. Впрочем, в большем их собеседник и не нуждается. Знай – продолжает себе, прерываясь изредка, чтобы горло промочить. – А вчера, вчера поутру ноги с кровати спустить всё не мог. Не было подо мной пола, тёмная дыра. Думал – всё. Сердце поймал в самых пятках. А он возьми и появись снова. Знаешь, я сразу штуку такую придумал, чтобы вот ррраз – и...
Внезапно Питер – только не говорите, что не признали того-самого-смита, которые оба архитекторы – теряет нить разговора, передёргивает плечами и обращает мутный взор к недалёкому источнику шума. Вполне обычная, казалось бы, для подобного места ситуация – бардак, ругань, звон посуды, пьяный дебош. Здесь так проходят восемь из десяти ночей. Пока желающие мутузятся и мечут друг в друга остатки еды и богомерзкие словечки, остальные и бровью не ведут. Смит же, будучи закоренелым пацифистом, всегда умудряется  быть невероятно далеко от таких развлечений. Однако, то ли кондиция у вышеобозначенного твиринового почитателя сегодня подходящая, то ли непривычный для здешних мест вид одного из главных участников бучи, то ли ещё какой-нибудь незатейливый повод заставляют его тяжело подняться из-за стола и сунуться в самую гущу событий.
Поразительно, но ноги слушаются вполне сносно – всего-то один стул свалил по пути; язык же и вовсе будто просит активных действий. Стаканы подождут, они необидчивые. Тем более Питер всё равно забыл уже, что обещал им рассказать. Значит, точно пора прерваться и сменить вид деятельности. Пока Алекса не видно на горизонте, его братец возьмёт на себя обязанности по охране порядка. Должна же быть от него здесь какая-то польза?
- Э-гей, господин, – тщательно, но практически безуспешно копируя повадки и артикуляцию брата, пребывающего в гневном настрое, Смит дёргает мужчину за рукав. – Ну-те. Без фанатизма. Чего же Вы людям мешаете? Тут отдыхать положено. А Вы беленитесь сам и пужаете других. Нехорошо, ух, нехорошо.

От убойной смеси из алкогольных паров, дыма, терпкого запаха мужского пота и твири - дышать становилось все труднее. Девушка еще пару секунд оставалась неподвижной, прежде чем поднять голову и обвести присутствующих слегка замутненным, но вполне спокойным взглядом. Губы незнакомки были сжаты в тонкую ниточку, когда скользнув глазами по сидящей за столом черноволосой девушке, что-то вполне доброжелательно говорившей, она остановилась на мужчине, вскочившем из-за стола и с гневным выкриком попытавшимся ухватить ее за ворот плаща. Она даже не вздрогнула. Одно едва уловимое движение рукой и пальцы, чуть подрагивая, сжимают рукоять ножа, острый конец которого упирается мужчине в серой шляпе куда-то в живот.
- Я здесь пока посижу, мне надо - голос хриплый, простуженный. Создается впечатление, что девушка выдавливает из себя каждое слово, словно из тюбика. Незнакомка не успевает договорить, как в их небольшой перфоманс врывается еще одно действующее лицо. Она не сразу замечает кто это, ее внимание рассеяно. Даже нож уже не с такой угрозой направлен в сторону обидчика, хотя держит она его крепко и в том, что пользуется им весьма умело - сомнений возникать не должно. Но голос...Незнакомка вскакивает так резко, что едва не падает на только подошедшего парня. Глаза лихорадочно горят, с губ срывается то ли вскрик, то ли полушепот:
- Алекс?! Алекс ты? - она не может ошибаться. Те же черты лица, те же движения, даже если что-то и есть в нем отличного от того Алекса, которого он знала - но время ведь меняет людей? Она делает шаг ему навстречу и со стоном рушится обратно, почти в объятия сидевшей девушке. На плаще с правой стороны расплывается темное пятно крови. Незнакомка жмурится от боли, но все еще пытается встать, закусывая губы до крови.

Позабыв про все, Зоран проваливался все дальше и дальше в мелодию, в тот безумный ритм, который бил у него в висках. Музыка желала литься из скрипки, музыка заставляла Зорана играть, позабыв все на свете. Музыка пела в такт ударам сердца Зорана, которое теперь колотилось с невероятной, болезненной скоростью. На его щеках засеял слабый румянец, так что лицо стало выглядеть непривычно, будто оно не принадлежало живому человеку, а было какой-то маской. Но маска эта была величественна и прекрасна.
Зоран потерял счет времени, но это не могло продолжаться вечно. Натянутая до предела струна обрывается в один миг, а Зоран к тому же был ослаблен болезнью и нехваткой еды. Поэтому слабые пальцы не удержали смычок во время особенно резкого тремоло, и он чуть не выпал из рук. Но на этот раз Зорану хватило ловкости, чтобы удержать смычок.
Внезапно Зоран вновь оказался в темноте. Вокруг пустая улица, полная тишины.
- Эмили! Эмили! Ты еще здесь? - позвал Зоран. Неожиданно он подумал, что допустил ужасную ошибку. А что если она ушла? Если теперь из-за него она заразиться этой страшной болезнью и умрет? - мелькнула ужасная мысль.
ЭМИЛИ!

Отредактировано Zoran Sobin (2010-08-19 03:05:37)

Эмили сжала руку прижавшуюся к её щеке. Она не хотела, не могла позволить ему изводить себя так. На улице не было ни души и Зоран наверняка должен был это услышать, но его было не переубедить. Девушка отошла, но не ушла совсем. Ну же, опомнись... пожалуйста, шепнула девушка музыканту, хотя видела, что тот уже начал игру. Звуки без сомнения были чарующими, Эмили знала, что парень обладал даром, но сейчас он был его проклятием. Наблюдая как безумные звуки вырываются из под смычка, Эмили с каждой секундой  чувствовала как тревога нарастает в её сердце. В какой-то момент она была как загипнотизирована, хотя прекрасно заметила как мелодия внезапно прервалась. Девушке показалось, что она обездвижена. Страх на несколько секунд овладел ей. Эмили смотрела на тот как Собин пытается удержать смычок и как ему это удалось.
Окончательно из транса девушка вышла, когда Зоран позвал её. Эмили медленно подошла к нему. Голос музыканта был паническим. Кауфман подбежала к парню лёгки, неслышным шагом.
- Всё в порядке я здесь, - тихим, мягким голосом успокоила его Эмили и взяла руку Собина в свои ладони. Страх вновь отступил на несколько шагов.

Интересно, поверит ли он назавтра в то, что мнил себя охранителем покоя в кабаке да намеревался угомонить особо буйных? Нет, точно нет. Разве что услышит подобное из уст Мари, но дочь Кейнов не ходит по кабакам. Значит это всё морок. Да и вам это тоже мерещится.
- Ишь. – Смит только хмыкает в ответ на слова местной портельщицы – кого-кого, а владелицу лавки «чудес» мог узнать даже Питер, даже в состоянии полной прострации. А нынче он даже и не особо того. – Шабнак твоя тоже пла-а-авно ходит-то. А человеков всё равно губит, никого не жалеет.
Факт, известный всем: Питера Смита твирином не пои, дай порассказывать да послушать сказочки про степную людоедку или ещё каких демонов, пусть даже и своих собственных, воображаемых. В общем, кажется, сударыня Ода уже не отвертится от путаного воспитательного монолога, перебиваемого только приступами икоты. Точнее, не отвертелась бы. Ой, не отблагодарить ей эту странную девушку, которая то ли пытается схватить Смита за руку, то ли просто решила спугнуть его, топнув сапожком по полу да прикрикнув посильнее. Помогло, подействовало. Питер вмиг теряет дар речи.
- Я... А... Ну... – он изумлённо пятится, шумно выдыхает воздух и разве что не пытается отгородиться от незнакомки чем-нибудь увесистым – столом, например, или вот этим шумным дебоширом. – Ты кто?
Тяжёлый мыслительный процесс отпечатывается на его лице, брови сдвигаются ближе к переносится, образуя глубокие морщины, верхняя губа искривляется. Несмотря на то, что городок у них маленький, утверждать, что сможет каждого жителя поимённо перечислить, Питер не возьмётся. Вид незнакомки не вызывает доверия. Мнительность – вот ещё одна из проблемных ментальных составляющих архитектора. И она сейчас заставляет его думать, что дамочка может разыскивать брата с какими-нибудь недобрыми намерениями. А вдруг это старые беды вернулись? Вдруг она из столицы? Нет, уж. Чёрта лысого. Хватит уже издеваться над Алексом.
Мысли его плотные и густые. Недобрые мысли. Заволакивают голову серой завесой, через которую не пробиваются практически внешние раздражители. Смит не берёт во внимание реакцию девушки – она ведь явно не ожидала столкновения с ним (ну, или с тем, за кого его принимают, то бишь – братом). Не цепляют его и выпады буйного посетителя, сменившего жертву своих хулиганских поползновений и переключившегося на самого Смита.
Будь на месте Питера его братец, неугомонный господин в шляпе утихомирился бы в момент, не только не выходя на улицу, но даже и не отходя от недопитого бокала. Но здесь именно Питер, а его тонкая душевная организация категорически против расквашивания губ и проставления сизых фингалов. Будь на месте Питера его брат, он проявил бы отвагу и бесстрашие, уладил бы ситуацию без лишних слов, не привлекая лишнего внимания со стороны остальных посетителей. Но это не Алекс. Пожалуй, всё, что может он – ещё больше всё запутать.
- Разобраться?! – Обращаясь к субъекту в шляпе, Смит, тем не менее, не может оторвать взгляда от девушки, только что осевшей на стул. Фантазии этого горе-блюстителя порядка хватило бы на то, чтобы принять за кровь и разлившееся вино, но то, как бледнеет и морщится девушка не оставляет поводов для игр шального воображения. – Да ты, как я погляжу, уже разобрался. Девчонке ты тоже по-мужски предлагал поговорить? Что же ты, ирод окаянный, наделал-то?

Дана обхватила девушку за плечи и чуть оттолкнула от себя. Дальше она уже не обращала внимания на болтовню и мельтешащие фигуры. Все её внимание сконцентрировалось на разрастающемся темном пятне плаща незнакомки. Та порывается встать, но даже не может нащупать край стола, чтобы опереться. 
Нет, нет, нет…только не это.  Ведь на нас подумают, а у меня и так проблемы с местными. Если сейчас соберусь и уйду, первой же попаду под подозрения. Стоит только попросить о помощи, привлекут лишнее внимание и неизвестно что этой пьяни в голову взбредет. Конечно разборки в злачных местах вроде этого не редкость. Но поножовщина обычно дело ребят Грифа. Им то многое с рук сходит, а мне… Ох, больше никогда не буду игнорировать желание остаться дома и не искать приключений на голову. Что - же мне везет на таких вот…
– Да ты, как я погляжу, уже разобрался. Девчонке ты тоже по-мужски предлагал поговорить? Что же ты, ирод окаянный, наделал-то?
Кто же тебя за язык то дернул?!
Последняя фраза прозвучала достаточно громко, чтобы её услышали за соседними столиками. Алекс явно лез на рожон и его обострившееся чувство справедливости, было не чем иным как предлогом для очередной потасовки. Он прекрасно понимал свое превосходство и, являясь лицом неприкосновенным, решил позабавиться весьма сомнительным способом. Печально осознавать, что его поддержало бы большинство, руководствуясь лишь принципом личной выгоды. Ведь пока Смит заправляет делами существуют кабаки, бордели, течет реками твирин и царит так любимая им анархия. Пусть лишь в пределах перечисленных мест.
-Алекс, вы бы сходили воздухом что ли подышали? Чего вам только не привидится по-пьяни. Девушка бокал вина на себя пролила и ей просто нездоровится. Лихорадка у нее. Ли-хо-ра-д-ка, вам понятно?
Скрывая с трудом раздражение, сказала Дана. Для пущей правдоподобности пододвинув уже ранее опустошенный бокал и шлепнув девушку по лбу, видимо, стараясь померить температуру.
-Клим! Клим, подойди, пожалуйста.
Официант взволнованно поправил воротник рубашки и направился к колдунье. Она обратилась к нему шепотом.
-Вы же принимаете здесь постояльцев? Я знаю, твоя матушка добрый и отзывчивый человек. Она позаботится об этой девушке. Отцу передашь, что теперь мы квиты и я заплачу за эту услугу. Только, пожалуйста, никому не говори, что здесь произошло. Поможешь довести её до комнаты?
Парень утвердительно кивнул и помог приподняться незнакомке. Та было начала сопротивляться, но  боль и усталость взяли верх. Она, пошатываясь, пошла с ним.
-Надеюсь вас можно оставить наедине?
Дана  резко развернулась на каблуках и быстрыми шагами направилась якобы к лестнице, ведущей на второй этаж, где должна была отдыхать незнакомка. Но скрывшись из виду, прошмыгнула в кухню и вышла через черный ход.

А во время (может даже, чуточку до) всех этих невероятных происшествий Янина была на втором этаже, где возвращала хозяйке простыни всяческие, вытаскивая их, аккуратно сложенных, из своей корзинки. Там зашить, тут подлатать, за тем к ней и обращаются жители города. "Ваша оплата", - сказала хозяйка,  Янина беззвучно кивнула в ответ, взяла те несколько монет, что были ей протянуты, закинула их куда-то в корзинку, где они перемещались с ниточками, клубочками. Прошелестела тихо, как всегда тихо "до свидания" и вышла из комнаты. Подумала: какой же так в комнате был цветочный узор.. Цветы. Вот лилии - такие чудесные. Понюхаешь их и останешься весь в пыльце, всё потому что лилия не хочет с тобой расставаться, хотя бы пылинкой остаться, отметинкой, цветной россыпью на лице. Ни с кем из тех, кто понюхать её решил, не хочет расставаться Лилия. Такой цветок, разные ведь они бывают. Есть конечно и шипучие королевишны розы, такие они аристократки!
Пока о цветах размышляла, направлялась Янина к лестнице. И вот, уже ножка стала опускаться на первую ступеньку, как послушался шум, выведший портниху из задумчивости. В Кабаках, конечно, всегда шумно, но тут, вроде заваривалось нечто, что зовется в миру потасовкой. Такие проявления человеческой сущности никогда девушке не нравились, поэтому она, что не удивительно, решила как-нибудь отсюда поскорее... Уйти. Стала дальше спускаться, невольно поглядывая на всё разворачивающуюся сцену. Но всё же совсем не ожидала кульминации в виде девушки с раной, кровавой раной. Теперь конечно все мгновенные уходы из сего злачного заведения отменялись. Потому что! Потому что с раной она может что-то поделать, хотя бы попробовать. Что-то пробежало облачком мысли в её голове, о том, что в ситуации такого ужасного плохо она не имеет никаких решительно прав оставаться в стороне. Как говорится, лилиям бы это не понравилось. Поэтому Янина подошла к официанту, которой шел её навстречу по лестнице...
-Я могу помочь, понимаете, - сказала она в вполголоса. - Здесь ведь рану нужно зашить, я могу. В какую комнату?
Ответ Клима не заставил себя долго ждать, поэтому дальше по лестнице к далеко не радостной процессии, присоединилась ещё и портниха-Савич.

>>>>Начало<<<<   
31 октября 1950 года. Вторник. День. 12:00 - 18:00 a.m.
Миташ проснулась сегодня поздно, из зашторенного окна пробивался дневной свет. «Это всё кровать, будь она неладна». Вэл отвыкла спать на узкой койке, на которой спала в детстве. На отцовскую кровать женщина ложиться не стала, да и не намного та была шире. Вэл долго ворочалась и ворчала. Она терпеть не могла маленькие пространства. Ей нравилось засыпать в одном углу кровати, а просыпаться совершенно в противоположном, она улыбнулась и слегка прикусила пухлую губку, - "если конечно никто не мешает", -  этакое ночное путешествие. Вэлери  лежала и смотрела на потолок, «весь в мелких трещинах, сколько его не бели они всё равно появлялись через пару недель! А вон та похожая на богомола с задранной вверх лапой. Нет, однозначно пора вставать». За последнюю неделю произошли странные вещи, скончался Исидор что-то вроде местного шамана и негласного предводителя Уклада. Миташ пыталась вспомнить, но ничего кроме смутного лица с бородой припомнить не могла. Её тогда интересовали несколько иные вещи. Вэл будто со стороны увидела конопатую мордашку, вжатую в ограду Театра, горящие глазки и смешные оранжевые косички, торчащие в разные стороны. Было время… А теперь пора взяться за дело в серьёз и убираться из этого чёртова города с его беспокойно-странной жизнью.
  После чашки кофе и тонкой сигареты (их явно придётся экономить, за время пребывания здесь, Вел, не видела ни одного приличного табачного магазина, а всякую дрянь она курить не будет, это же для удовольствия), женщина решила сходить к местному управляющему Паркеру. Если его распущенные клерки не могут разобраться с бумагами, то это проблема начальника, а ни как не Вэлери. Конечно, с Паркером Миташ будет милой, очень милой, женщина улыбнулась себе в зеркало и подняла свою рыжую копну наверх. «Вот так, будет очень хорошо! Немного прядей, для организованного беспорядка и то, что надо» Женщина поморгала пушистыми ресницами «Трогательно, и не вульгарно», - она улыбнулась, - «вульгарность для другого случая». Вэл собрала документы и, одевшись теплее, открыла дверь. Перед ногами женщины, планируя, опустился листок бумаги. Миташ разглядела почтовый штамп. Видимо посыльный просто засунул бумажку в дверь. Голова закружилась, и она ухватилась за косяк, костяшки на изящных пальчиках побелели. Женщина знала, кто может прислать ей почту в этот городок. Её волосы полыхнули ещё большим огнем, так как лицо стало бледным как мел. Её планы поменялись мгновенно. «Сначала почта, а потом Паркер. И, кажется, я могу смело разбирать чемоданы. Сегодня я однозначно не уеду». Миташ ещё не знала, что в ближайшее время ни кто не покинет город. Сегодня закрыли железнодорожное сообщение.
>>>>>>Почта>>>>>>>>

Отредактировано Veleri Mitash (2010-12-18 15:11:53)

Зоран
Зоран их слышал. Их было несколько, больше двух это точно. «Боже, каким я был идиотом! Из-за моего упрямства может пострадать Эми!» Он как в воду глядел, шаги направились в их с Эмили сторону.
- Эй красотка! Нас поготь!
- Эмили, убери скрипку в футляр и встань за мной. Пожалуйста, Эм!
  Зоран не был ни смельчаком, ни силачом, но всё, что осталось в его жалкой жизни, всё, что было ему дорого, стояло сейчас за его спиной. Скрипка – его душа и Эмили – его сердце. Собин не видел подходящих к ним мужчин, а то, что это были мужчины, он был уверен, но прекрасно слышал их нетвёрдые шаги. Музыкант отставил одну руку в сторону, словно защищая Эм, а вторую со смычком выставил наподобие шпаги. Сил было мало и их надо экономить, против сильных и здоровых, хоть и пьяных мужчин ему не выстоять, но он может попробовать. Он должен!
- Оставьте нас в покое! Если вы немедленно не уберётесь, то я сыграю похоронный марш на ваших лицах!
Он взмахнул рукой, и хлёсткий звук рассёк воздух.

Зоран и Ко

Троица приближалась. Хотя это уже был дуэт. Тот, что был потрезвей, отстал, замешкался и растворился в темноте улицы. Двое оставшихся подошли ближе.
- Оставьте нас в покое! Если вы немедленно не уберётесь, то я сыграю похоронный марш на ваших лицах!
Его смехотворные угрозы не остановили ищущих приключений мужчин.
-Ты, малый, погоди вичкой-то размахивать. Видали мы таких, у Ласки много их лежит. Коль твоя баба, так и сказал бы сразу. Мы люди понятливые и не злобливые, - он пьяно икнул, - а можа всё же поделишься? Мужик масляным взглядом пошарился по Эмили. – Тут на всех хватит.
Второй кивал, судя по его скучающему взгляду, просто поддакивая товарищу.
Собин стал отступать назад.
- Шли бы вы отсюда. Мы просто задержались на улице и неприятности нам не нужны. Да, Эм? – музыкант нашарил руку Кауфман и прижал её к себе. Скорее опираясь,  нежели поддерживая девушку. Силы утекали. Второй наконец-то очнулся и гыгыкнул:
- Можа правда с нами в заведеньеце пойдём? Ты сбацаешь, а краля твоя попляшет. Вона как сморозило на улке. Жуть. Да и неспокойно нынче, дрянь всяка ползает, зараза опять же.
Первый из мужиков то ли, не расслышав своего товарища, то ли смысл сказанного им не уловил, но яростно схватил друга за грудки, встряхнул и проорал, дыхнув перегаром в лицо:
-Эт ты кого дрянью назвал? Кто зараза? Запахло дракой.
Слепой музыкант упёрся спиной в девушку и стал медленно отталкивать её назад. Он повернул к ней невидящее лицо и прошептал:
- Эми, держи меня за плечи, и попробуем уйти. Главное показывай дорогу. Со стороны мужчин послышались звуки ударов.

Зоран Собин

Собин почувствовал тёплые руки Эмили и её легкое давление на плечи. Она тянула его куда-то в сторону. Музыкант отлично слышал ругань и учащающиеся удары по телу, у него возникло желание оказаться как можно дальше от дерущихся, когда им надоест раскрашивать друг другу лица, и они вспомнят о них с Эмили. Они стали медленно отходить. Может им и удалось бы покинуть поле боя, но город редко кому делал поблажки. И сегодня Собин не был в числе его любимчиков. Воздух, ставший в последний час ледяным, крепко вцепился в прикрытое только жалкими одёжками тело и промораживал насквозь. В этом прозрачном и звенящем морозце, аромат степного разнотравья ощущался гораздо сильнее. Голова несчастного музыканта тяжелела, а мысли напоминали муравьиную кучу – каждая бежала по своим делам. Его нога подкосилась, но Собин устоял и, опираясь на талию девушки, поднялся. Господи, только бы вывести отсюда Эм! Ослабленный голодом и болезнью организм не желал слушаться,  каждый шаг давался всё труднее и труднее, он почти уже висел на хрупкой девушке.
- Беги Эм! Прошу, спасайся! Ради меня. – Зоран ещё хотел сказать, что любит… что она его жиз… Сознание музыканта, словно перетянутая колком струна, сверкнуло последней вспышкой и порвалось.
Худое тело молодого музыканта лежало возле ног Кауфман.

<<<<<<<<<Ночлежка Агнес

Врач шагал по тёмным улицам города. Он был очень расстроен. В то время, когда по сути надо объединиться перед пришедшей напастью, люди расползались словно тараканы. Данковский исчез, будто и не приезжал в их несчастный город, а Бурах… с Бурахом, что-то происходит. Давид уже пожалел, что не догнал гаруспика, всё же вид его был очень болезненный. Мне нужен хоть кто-то смыслящий в этих чертовых культурах! Одному не справиться, врач не мог одновременно быть вором, биологом и обеспечивать людей врачебной помощью. Песчанка песчанкой, а понос, роды и сломанные руки ещё ни кто не отменял. Его не хватит надолго! Врач приостановился и попытался решить, куда сейчас ему направиться. Изо рта облачками вырывался пар. «А хорошо приморозило». Рубин поправил сумку на плече, потер руки, передёрнулся и зашагал в сторону моста. Стоило ему повернуть на очередную улочку, как откуда-то из темноты раздался женский вскрик. Рубин остановился и попытался определить, что происходит. Этот район пользовался дурной репутацией, правда, сейчас в любом месте было не спокойно, но здесь особенно часто происходили жуткие вещи. Всё, что рассмотрел врач, это женский силуэт, склонённый над чем-то лежащим на земле. Он быстро подошёл к девушке.
- Вы кричали, - Рубин всмотрелся в лицо особы, оно было довольно молодым, - мисс, - решил мужчина, - что случилось? Он посмотрел на тёмную груду чего-то, лежащую у ног девушки.
- Господи, что с ним? Рубин склонился над юношей, тот был жив, но без сознания. Судя по его внешнему виду, он был на грани истощения. Врач попытался найти пульс и еле прослушал слабое биение. Мужчина поднял на руки почти невесомое тело. – Его срочно надо доставить в тепло! Давид посмотрел на незнакомку.
- Позвольте представиться Рубин Давид местный врач. Вы знаете, куда его можно отнести?

То, что парень не доедал, Давид видел невооружённым глазом. Но трепет, по отношению к юноше, звучащий в её голосе, умилил Рубина.
- Жив парнишка, жив. «Только вот, надолго ли» Продолжил врач про себя.
-  Эмили Кауфман. Её имя чем-то отозвалось в памяти Давида, «Знакомился? Врят ли, молода ещё», но вот фамилия была определённо знакома. «Кауфман… Кауфман.. а не тот ли?» Юноша на его руках застонал. Некогда было размышлять. Эмили не знала, куда можно деть парня и Рубин стоял в растерянности. «Нести к себе? В районе песчанка и он оцеплен, к Агнес…?» Давид даже икнул от собственной мысли. Он всё же врач, а не палач. А то, что тащить их к Кларк, это обречь на верную смерть, в этом мужчина не сомневался. «А может? Да, определённо туда, всё равно ближе ничего нет!» Рубин знал, что здесь недалеко находился кабак Смитов, мужчина бывал там и не редко. Там можно было найти всё, что нужно одинокому мужчине, немного ласки и немало выпивки. Давид решительно развернулся в сторону кабака. Время поджимало.
- Пойдёмте, я знаю, куда его отнести. Но хочу предупредить сразу, это место не для молоденьких мисс. Так, что не обессудьте. Он двинулся быстрыми шагами вперёд.
- Не отставайте, прошу вас, если я пойду слишком быстро, скажите сразу, но медлить нельзя. Плох ваш дружок.

Отредактировано David Rubin (2010-09-28 00:40:39)

Врач то и дело оглядывался на Эмили, она не поспевала, мужчина замедлил шаг. «Не хватало, что бы ещё и девушка упала или потеряла сознание, двоих я точно не унесу». Рубин видел, что судьба парня сильно волнует Кауфман, юноша явно был ей не безразличен, и рядом с ним она оказалась не случайно. «Интересно, что может быть общего у хорошо одетой девицы, явно из не бедной семьи, с нищим, судя по истощённому состоянию и одёжкам, молодым человеком?» Мужчина посмотрел на взволнованое лицо Эмили и чуть улыбнулся. «Дети!» К Рубину вернулись мысли о знакомой фамилии девушки.
-А случаем аптекарь Кауфман, проживающий в Сердечнике, не ваш батюшка? Если да, то у меня для вас не очень приятная новость. Хотя может, вы уже всё сами знаете?
Идти оставалось совсем не долго, дом с гостеприимным заведением уже показался в зоне видимости. Там, на втором этаже существовали комнаты, где принимали постояльцев, брали хоть и вперёд, но не дорого, на внешний вид не смотрели и не задавали вопросов.
>>>>>>>Кабак

Отредактировано David Rubin (2010-09-28 23:52:25)