Герман с раздражением свернул газету и спрятал  в одном из необъятных карманов своего пальто. Эмоция была вызвана чем-то инстинктивным, нежели какой-то конкретной причиной: сколько-нибудь взвести Орфа в прочитанном могло только подобное упоминание славного полковника Шоина в мельком увиденном заголовке следующей статьи. Или обилие рекламы "прекрасного навоза", поставляемого компанией некоего Шмульберга.
Союз! Великий! Нерушимый! Scheiss, мир должен сильно измениться, ибо на моей памяти все подобные договоры заключались лишь ради того, чтобы поглубже воткнуть лезвие в спину противника.
И он даже не знал, насколько был прав. Еще не знал, что меньше чем через четверть века союз обернется свирепой грызней, в которой противники будут рвать друг друга, стараясь довести соперника до полной кровопотери. Что опальный Шоин не только не исчезнет в безднах казематов, но и выйдет из них генералом и будущим ужасом для вражеских войск, легендой фронта.
Было еще слишком рано, чтобы Герман мог знать грядущее. Он мог лишь предчувствовать.
Гром часов ознаменовал наступление четверти текущего часа. Пять минут, чтобы войти в здание, подняться и встретить клиента. А оставшиеся десять минут... Пунктуальность, как известно - вежливость. Вздохнув, Орф неспешно поднялся и так же неторопливо пошел в сторону ярко освещенных окон одного заведения, известного своей кухней, обилием богемы и не менее богатым количеством тайно продаваемых наркотиков. Посещение подобного места было для нашего героя опытом новым, мысль о чем незамедлительно скривила его губы в усмешке.
Тщательно смазанные петли двери беззвучно провернулись, впуская Германа внутрь. В заведении было относительно тихо. Это самое "относительно" по громкости примерно было равно обыденному городскому шуму, что незамедлительно заставило Орфа поморщиться. Богато украшенная дверь закрылась, звякнув колокольчиком.
-Эй! Ты! В этом заведении ценз на внешний вид, так что...
Грубый бас громилы, стоявшего возле входа, не заставил Германа вздрогнуть, сжаться и попятиться к выходу. Он бровью не повел и спокойно выслушал тираду, смысл которой сводился к приказу "Катись к черту!".
...так что изволь покинуть помещение, или...
Окончание фразы застряло у вышибалы в горле после того, как неведомо откуда взявшийся плебей в потертом пальтишке взглянул ему в глаза. Крепкому парню, работающему здесь уже два года, не раз приходилось выкидывать из заведения и незваных гостей, и излишне буйных клиентов, порой даже с легкими ушибами и переломами. Но то, как на него посмотрел мрачный незнакомец, вынудило его проглотить язык. Потому что в этом взгляде "страж спокойствия наших добрых гостей", как любил говаривать хозяин сей ресторации, увидел набор угроз, среди которых обещание сломать шею было самым безобидным.
-К господину Ридо,- четко и с расстановкой сказал Герман, продолжая сверлить стремительно бледнеющую физиономию служаки взглядом.
Молодчик, промямлив нечто невнятное, скрылся за дверью кабинета управляющего. Орф застыл на месте, не обращая внимания на легион глаз, вперившихся в него. Некоторое количество глаз имело выражение удивленное. Иные имели выражение возмущенное. Большая же часть глаз не выражала ничего, одурманенная вином, морфием или табачным дымом. Прошла минута, и взгляды отцепились от Германа, обращаясь к привычным собеседникам, блюдам и бокалам.
Через пару мгновений дверь кабинета распахнулась, и стремительным шагом в зал влетел тощий как жердь управляющий, цепко державший в своих пальцах толстый гроссбух. Он подскочил к терпеливо ожидающему гостю, после чего начал с безумной скоростью листать страницы своей драгоценной книге.
-Эээ... эээ... господин Орф? Прошу вас пройти за мной,- в неописуемом темпе протараторил управляющий и двинулся к лестнице, ведя Германа за собой.
Ступени, второй этаж, запруженный посетителями так же, как и первый, дверь, коридор, дверь, дверь... Последняя дверь потрясла бы воображение эстета: красное дерево, инкрустированное серебряными вставками, украшенное мириадами узоров, и изящно сделанная дверная ручка, напоминающая рычаг какого-то невообразимого механизма. Орф не успел и моргнуть, как его провожатый, торопливо кланяясь, исчез в лабиринте коридоров.
Что же... пришло время узнать, есть судьба или нет.
Рука Орфа дернула ручку, и дверь плавно раскрылась перед ним.

Отредактировано Herman Orph (2011-02-08 16:38:36)

Дождь. Часы бьют восемь раз. Люди спешили в двух направлениях: к своим домам или же к Главной Площади. Никому не было дела до черной фигуры, стремительно шагавшей вглубь лабиринта переулков, вглубь кишок гиганта, распластавшегося на земле, придавив её своей мощью и тяжестью. Казалось, только Солнце, заходящее за горизонт, желало увидеть цель похода незнакомца, отчаянно пытаясь протянуть к нему свои лучи-длани.
Не для тебя это зрелище, шар огня, узурпировавший небо,- мрачно усмехнулся про себя Герман и исчез в тени скособоченных старых домишек.
Он шагал уже довольно долго. Сперва его вновь вела центральная улица. Орф шел по ней, равнодушно глядя в восторженные лица людей, людей верящих в нерушимость мира. До чего порой полезны жгучие капли пессимизма,- пробормотал Герман, услышав чьи-то разглагольствования о том, что-де можно распускать армию, а генералов снимать с постов.
-А буянов этих, Блока да Шоина, вообще в тюрьму надобно! Охладятся пущай.
-И то верно. А то заладили...
Я могу понять эйфорию, но кретинизм я понять не в силах.
Чем ближе он подходил к центру Столицы, тем больше становилась толпа. Орф прижался к стенам и шел вдоль них. Под ногами шелестели газеты, хрустело стекло винных бутылок. Крысы выглядывали из решеток подвалов в надежде утащить что-нибудь из объедков, брошенных на мостовую. Никакая победа не в силах изменить толпу. Свинство. Скотство,- размышлял Герман, ведя пальцами по шершавым стенам домов.
Может, оттого, что эта победа была победой политиков, а не людей?
В конце концов, когда первые капли дождя уже начали падать на землю, Офр дошел до нужного поворота. Еще несколько минут, за время которых начался настоящий ливень - и он скрылся в переулке, где вскоре должно было что-то произойти.
-Георгий! Георги-и-ий! Дядьку своего зови! Скажи, что мир с соседями подписан! А то сидит он у тебя, горемыка, за пером и не знает, что в мире деется!
-Дядя вам убираться велит и сказать изволил, что пущай хоть инквизитор сюда явится, а не выйдет он, доколе этот подлец Мицкевич ему деньги не вернет!
-Ах ты...
Никто из жильцов ближайших домов, которые стояли на улице, шумно и крикливо переговариваясь с соседями, не обратил внимания на молодого человека, несущего странный сверток.
Поворот. Окончательно вымокший незваный гость этих мест бежал к своей цели и судьбе. Здесь не было никого, кроме него - даже дома были почти пустыми. Орф юркнул в дверь одного из жилищ и начал длительный подъем по лестнице. Трухлявые ступени мерзко скрипели под обувью человека: трущоба оказалась окончательно заброшенной, и лишь ветер смотрел Герману в спину, тихо подвывая.
Еще немного... отчего мне так сложно идти? От крутого ли подъема? Или от того, на что я согласился? Или же от того, что сама судьба сейчас возложила на меня свою царственную пяту?
Судьба предрешилась многие минуты назад. Сейчас решиться лишь одно: пойду ли я по её пути.
Достоин ли... нет... способен ли я пойти по ней,- тихо сказал Герман сам себе, стоя перед дверью, закрывающей  ему путь на чердак.
Дверь, треща, раскрылась перед ним, жалобно застонав от чудовищного удара каблука Орфа